Так и вышло, Фархунда-кемпир оказалась девоной, проще говоря, она отдала свою душу одному из злых духов пустыни в обмен на удачу и долгую жизнь. Пусть не сразу, пусть с великим трудом, но Павла тогда отобрала у нее и то и другое, причем по всем правилам – вырезала девоне язык и сердце, а голову после в костре сожгла. Бая и его людей тоже, ясное дело, перебили, живыми брать никого не стали. А какой смысл?
Победа далась дорого, от мангруппы осталось всего пять человек, в том числе и молоденький голубоглазый Алешка, что всю дорогу пытался ухаживать за красавицей-москвичкой, которую даже пули в полете огибали. Безуспешно, разумеется, но – пытался.
Прошедшие годы превратили вчерашнего юнца в широкоплечего статного мужчину, который ехал на границу принимать под командование свою первую заставу. Павла, глянув на этого красавца, даже на минуту задумалась о том, что нет ничего хуже незаконченных дел, но после выбросила это из головы. Нет, если бы не два сопляка, все время дышавшие ей в затылок, то кто знает… А так – нет. Не то чтобы Павла заботилась о своей репутации, тем более что ее испортить вообще было трудно, но в определенных рамках все же пыталась держаться. Да и вообще идеи, которые несколько лет назад продвигала в женские массы неугомонная Коллонтай, были ей не слишком близки.
Но на прощание она все же Алексея поцеловала, крепко, по-настоящему. Кто знает, что его ждет там, на китайской границе? Бог с ними, с контрабандистами, которых в тех краях без счета, это зло понятное и смертное. А вот обитатели сумерек на дальнем пограничье лютые, это без дураков. Сама Павла там не бывала, не довелось, но покойный Буров, первый начальник вновь переименованного отдела, кое-что ей рассказал и про Китай, и про Японию. Он и там и там побывал, еще при царском режиме.
Матерым воином стал Алексей, а все же проняла, как видно, его Павла до сердца, потому как он долго ей махал, высунувшись из вагона, до той поры, пока мог различить три фигурки, оставшиеся на маленькой платформе, которая даже толковой таблички с наименованием не имела. Собственно, и поезд-то остановили здесь только потому, что машинист получил еще в Москве соответствующий приказ.
Состав скрылся в жарком белом мареве, на прощание издав гудок, молодые оперативники с удивлением переглянулись, а после Толя неуверенно сказал Павле:
– А чего нас никто не встречает?
– Ты про оркестр, толпу девушек с букетами ромашек, и пионера, который тебе повяжет галстук на грудь? – осведомилась у него начальница. – Так это вряд ли, откуда здесь ромашки возьмутся? Да и пионеров небось раз-два и обчелся.
– Это нам и так ясно, – насупился Толя. – Но должны же…
– Они это уже сделали, – усмехнулась Павла. – Нас встречали два дня назад, согласно расписанию. Или ты думаешь, что местным товарищам делать больше нечего, как только на станции торчать? Тут не Москва и не Ленинград, народ большей частью обитает несознательный, многие с пережитками прошлого в голове, а уполномоченных мало. Кстати, не заметила, чтобы кто-то из вас вчера или сегодня утром оружие чистил, готовясь к прибытию на место. Непорядок, товарищи сотрудники, непорядок. Что если прямо сейчас в городок, что за станцией, банда ворвалась и его грабит?
– Да нет тут у нас никаких банд, – послышался голос за дверями, ведущими в крохотное помещение станции, прилегающее к платформе. – Давно уже. Последнюю года два назад ликвидировали. Да и ту бандой-то не назовешь. Так, дурачье молодое решило, что наша власть им не подходит.
– Все всегда именно с этого начинается, – довольно жестко произнесла Павла, окидывая взглядом крепко сбитого мужчину средних лет, подошедшего к ним. – Сперва болтовня о том, что раньше было лучше, а после дома активистов горят и совработники до места назначения не доезжают.
– Эти особо напортачить не успели, – усмехнулся мужчина. – Мы их в урочье недалеко от берега Арала загнали, и там всех из пулеметов покосили. Разрешите представиться – особый уполномоченный ОГПУ по Кызылординскому округу Иевлев. Егор, если по имени.
– Я – Веретенникова, – представилась Павла. – Вон те двое – Синицын и Ликман. Документы ваши можно глянуть?
– Конечно. – Егор достал из кармана пропыленной кожанки, которая Павле приятно напомнила начало двадцатых годов, когда она сама в такой щеголяла, зеленую книжечку.
Цвет ее Павлу не удивил, какие бланки у товарищей были, на тех удостоверения и делали. Вон тот же Ликман месяца три вообще с бумажным листком ходил. То ли бланков не было в Главном управлении, то ли еще чего… Вообще-то ходили упорные слухи о том, что совсем скоро грядут большие реорганизационные перемены, и они коснутся всего – и удостоверений, и табели о рангах, и окладов денежного содержания, и формы, и многого другого. Но слухи слухами, а на деле всякое случалось.
– Все в порядке, – глянув на фото, а после на лицо нового знакомого, отдала ему документ Павла, а после протянула и свое удостоверение, для порядка.
– Чего так задержались? – по-свойски спросил Иевлев. – Вроде поезда теперь по расписанию ходят, не как раньше.
– Страна широко шагает, какие-то поезда идут быстрее, какие-то медленнее, – туманно ответила Павла. – Но – да, время потеряно, а дело стоит. Далеко отсюда остров, о котором идет речь?
– Двести километров, – буднично ответил Егор. – С хвостиком.
– Лихо! – переглянулись Тема и Толя. – Много!
– По нашим меркам – считай рядом, – улыбнулся особый уполномоченный. – Да и не на лошадях поедем, как раньше. Нам пару автомобилей в том году выделили, один легковой, другой грузовой. На «ГАЗе» мой начальник, вас не дождавшись, в Актюбинск уехал вчера, там одного иностранного специалиста взяли за жабры, следы его к нам тянутся, а вот «Я-4» тут, никуда не делся. Ничего, мы с вами, хлопцы, в кузове поедем, а товарищ Веретенникова в кабине. Всяко лучше, чем зад о седло тереть, верно? И быстрее.
– Этих двоих еще пришлось бы учить, с какой стороны к лошади подходить надо, – достав папиросы, усмехнулась Павла. – Времени столько потеряли бы, что легче пешком дойти.
Молчали Тема и Толя, сопели, но не возражали. Да и что спорить – и тот и другой выросли в больших городах, один в Ленинграде, другой в Москве. Лошадей они, разумеется, видели, и не раз, но ездить на них не доводилось.
– А ты, товарищ Веретенникова, чую, лошадок знаешь да понимаешь. – Без особой застенчивости Егор взял папиросу из протянутой ему пачки. – Успела повоевать, поди?
– Самую малость, – подтвердила женщина и прикурила от спички, которую ей поднес особый уполномоченный. – Когда едем?
– Завтра поутру, – выдохнув дымок, глянул на небо Егор. – Если сейчас отправимся, все одно к ночи прибудем, а в темноте на воде делать нечего. Арал – он спокойный, да только никогда не знаешь, когда ему шлея под хвост попадет. Гостиницы у нас в городе нет покуда, так что переночуете в отделе, у нас там пара диванов осталась еще от старой власти. И шамовка имеется, встретим как положено. А как светать начнет, так и тронемся в путь.
