Еще одно удивительное открытие, касающееся угаритской письменности, связано с использованием «букваря» (так лингвисты называют любую систему, в которой буквы письма перечисляются в установленном порядке). В истории письма есть любопытный факт: последовательность символов угаритской «азбуки» была такой же, как в протоханаанском алфавите во 2-м тысячелетии до нашей эры. Этот алфавит позже развился в финикийское консонантное письмо, а затем – в греческий алфавит (по крайней мере, таково распространенное мнение). Таким образом, угаритская «азбука» является свидетельством связи между этими двумя кандидатами на создание первых алфавитов, а также косвенно указывает на наличие древней школьной системы, которая стандартизировала изучение букв в фиксированной последовательности. Подобно тому как шумеры использовали списки, такое упорядочение обеспечивает начинающим читателям когнитивную стратегию для более легкого запоминания символов изучаемого письма. Но использование этого замечательного алфавита прекратилось около 1200 года до нашей эры, когда захватчики разрушили Угарит. Из-за этого остаются без ответа многие вопросы, связанные с древним, прекрасным письменным языком, который, вполне возможно, помог создать выразительный язык Библии и который, вероятно, был одной из первых действующих алфавитных систем письма.
У Томаса Манна есть основанный на Библии рассказ о создании алфавита, имеющий отношение к этой проблеме [9]. В истории под названием «Закон» Бог просит Моисея вырезать две каменные таблички, по пять заповедей на каждой, чтобы эти заповеди мог понять любой человек. Но как, переживает Моисей, он должен записать слова? Моисей знает экзотические буквы Египта. Он видел письмена средиземноморских народов, в которых знаки напоминали глаза, жуков, рожки и кресты. Он знает и слоговое письмо племен, кочующих по пустыне. Но никакие из этих знаков, обозначающих слова и предметы, не смогут передать десять заповедей Господа всем и каждому. В порыве вдохновения Моисей понимает, что ему необходимо изобрести универсальную систему, которую люди, говорящие на любом языке, могли бы использовать для чтения собственных слов. Итак, он изобретает форму письма, в которой каждый звук может иметь собственный символ: алфавит. Используя это новое изобретение, Моисей записывает продиктованные Господом слова и вырезает весь текст в камне на горе Синай, недалеко от Вади эль-Холь.
Хотя Манн не был ни лингвистом, ни археологом, он, по существу, описал некоторые революционные достижения алфавита и главные принципы третьего когнитивного прорыва в истории письменности: развития системы письма, требующей лишь ограниченного количества знаков, способных передать весь репертуар звуков какого-либо языка. Посредством сокращения количества знаков, которые приходится выучивать, чтобы овладеть письмом, обе системы письма, и Вади эль-Холь, и угаритская, обеспечивают ряд преимуществ, возможных благодаря когнитивной эффективности и более экономичному использованию памяти и усилий в процессе чтения и письма.
Когнитивная эффективность зависит от третьей выдающейся характеристики мозга: способности его специализированных областей развивать быстродействие, которое становится практически автоматическим (непроизвольным). Возможности когнитивного автоматизма для интеллектуального развития человека поразительны. Если мы с практически автоматической скоростью распознаем символы, мы можем отвести больше времени на те ментальные процессы, которые постоянно развиваются, когда мы читаем и пишем. Теперь у мозга, освоившего навык эффективного чтения, на что шумерам, аккадцам и египтянам потребовались годы, совершенно буквально стало больше времени на раздумья.
Эти самые первые алфавитоподобные системы ставят исключительно сложные вопросы. Ведет ли сокращение количества знаков к какой-то особенной форме кортикальной эффективности? Высвобождаются ли в мозге, способном читать алфавитное письмо, особые когнитивные возможности? Каковы последствия в том случае, если такие потенциальные ресурсы возникнут на самом первом этапе развития начинающего читателя? Путь к получению ответов начинается с рассмотрения одного из самых основных вопросов.
Что составляет алфавит?
Исследователи, представляющие разные научные дисциплины, продолжают спорить по поводу основных свойств «истинного алфавита», основываясь на собственных областях знаний. Задолго до открытия письменности из Вади эль-Холь специалист по классическим языкам Эрик Хэвлок сформулировал три главных свойства «истинного алфавита»: ограниченное количество букв или символов (оптимальное количество – от двадцати до тридцати), полный набор символов, способный передать минимальные звуковые единицы языка, и однозначное соответствие между каждой фонемой в языке и каждым визуальным знаком или буквой [10].
Основываясь на этом, специалисты по классическим языкам настаивают, что ни одна алфавитоподобная система до греческого алфавита не удовлетворяет всем условиям. Семитские системы не отображали гласные; на самом деле знаки для гласных в иврите появились лишь тысячелетие спустя, когда в языках, на которых люди говорили в повседневной жизни (таких как арамейский и греческий), точное обозначение гласных стало более важным. Для специалистов по классическим языкам, в частности для Хэвлока, алфавит представляет вершину всего письма; а греческая система первой стала удовлетворять всем условиям «истинного алфавита» и создала предпосылки для гигантских скачков в возможностях мышления человека [11].
Многие лингвисты и специалисты по классическим языкам резко возражают против такой точки зрения. Ассириолог Йори Коэн обращает внимание на один аспект, который не затрагивает Хэвлок. Он рассматривает алфавит как систему, которая использует минимум обозначений, необходимых для передачи устного языка однозначно для всех его носителей. Для Коэна любая система, которая может обозначать малейшие сегменты звука, различимые человеческим ухом в устном общении (в оппозиции к более крупным сегментам, таким как слоги или целые слова), может считаться алфавитом [12]. Согласно такой точке зрения, угаритская система и, возможно, более ранняя письменность из Вади эль-Холь может считаться ранним типом алфавита.
Я не могу воскликнуть «опля!» и эффектно разрешить дилемму. По поводу этого важного «первого» в человеческой истории нет согласия. Резкое увеличение количества информации в последнее время может дать читателям XXI века иной, своего рода метавзгляд. Прослеживая систематические изменения когнитивных и языковых навыков на протяжении древней истории различных систем письма, которые привели к созданию греческого алфавита, мы можем лучше представить себе медленный переход от устного мира Гомера, Гесиода и Одиссея на берегах Кефалонии, Итаки и Крита к сменившим их афинским мирам Сократа, Платона и Аристотеля. Эти изменения произошли не только в каком-то месте и в какое-то время, но также в памяти и в самом человеческом мозге. Читающий мозг был на пороге следующей важнейшей адаптации.
Загадочные письмена Крита и «темных веков» Греции
На острове Крит мифы можно найти «под каждым камнем», но и действительность исключительно интересна. Например, сам камень может оказаться частью древней Минойской цивилизации – может быть, остатком одного из изысканных, расписанных фресками дворцов, где обязательным было наличие первых форм водопровода и систем вентиляции. Четыре тысячелетия назад минойцы строили памятники и создавали произведения искусства и ювелирного дела несравненной красоты, и они произвели системы письма, которые все еще не поддаются нашим попыткам их расшифровать.
