В 1900 году британский археолог Артур Эванс проводил раскопки в древнем центре Минойской культуры, великом городе Кноссе, о котором писал Гомер. Это был легендарный дворец царя Миноса, знаменитый представлениями прыгунов над рогами быков и жутким лабиринтом, в котором обитал Минотавр. Во время этих раскопок Эванс сделал выдающее открытие, предмет которого стал его жизненной страстью: он нашел 7000 глиняных табличек, заполненных неизвестным шрифтом. Он не напоминал ни египетские иероглифы, ни аккадскую клинопись. В нем были черты более раннего критского письма, «линейного письма А», но он казался никак не связанным с более поздним греческим алфавитом. Эванс назвал этот шрифт «линейным письмом Б», и начались сорок лет безуспешных попыток его расшифровать.
В 1936 году Майкл Вентрис познакомился с Эвансом и стал так же одержим странным письмом. В 1952 году Вентрис в конце концов расшифровал необычный шрифт. Несмотря на то что в течение полувека этот шрифт ставил в тупик ученых, в нем не оказалось ничего таинственного. Это было грубое переложение устного греческого языка того времени. Получивший классическое образование Вентрис, сделав это разочаровывающее открытие, вероятно, чувствовал себя так, как если бы взломал код древней версии Facebook Messenger. Он не ожидал, что расшифрует разговорный греческий, но, по словам авторитетного специалиста по классическим языкам Стивена Хирша из Университета Тафтса, сделанная им дешифровка «линейного письма Б» привела к «революции в наших знаниях о раннем греческом языке» [13].
Мы все еще знаем очень мало о «линейном письме Б», кроме того, что оно появилось в XV веке до нашей эры на Крите, в материковой Греции и на Кипре и что оно исчезло между XII и VIII веками до нашей эры. В течение этого периода, который называется «темными веками Греции», большинство дворцов (хранилищ грамотности) были разрушены различными нашествиями, поэтому письменных источников осталось очень мало. Тем не менее в этот предположительно «темный» период процветала высокоразвитая устная культура, сохранившаяся на все времена в произведениях Гомера, жившего в VIII веке до нашей эры. До сих пор неясно, о чем нам следует говорить: об одном слепом барде (появились новые основания этому верить), нескольких поэтах или совокупной памяти устной культуры. Энциклопедические знания автора «Илиады» и «Одиссеи» и нашедшая отражение в этих произведениях мифология, несомненно, оказали огромное влияние на формирование личности каждого греческого гражданина. Согласно историку Фукидиду, образованный гражданин запоминал наизусть огромные отрывки этой эпической истории, с ее берущими за душу рассказами о греческих богах и богинях, героях и героинях.
Конечно, как утверждал выдающийся исследователь этого периода Уолтер Онг, многие аспекты эпической поэзии были направлены на то, чтобы ее запомнили [14]: стимулирующий размер, мелодика ритмичных строк Гомера, часто повторяющиеся живые образы (такие как «розоперстая Эос») и сами сюжеты «Илиады» и «Одиссеи» с их вечными историями любви, войн, добродетели и тленности. Американский филолог-классик Милмэн Пэрри обнаружил, что многочисленные, хорошо известные формулировки, описывающие различные деяния и события, воссоздавались бардами поколение за поколением [15]. В сочетании с другими знаменитыми «мнемотехниками» греческих ораторов эти формулировки давали возможность древним грекам запоминать и воспроизводить такие объемы материала, которые устрашили бы большинство людей в наши дни [16]. Одна из известнейших техник запоминания состояла в том, что человек ассоциировал физические пространства (например, интерьеры воображаемых библиотек и храмов) с тем, что нужно было запомнить.
Греческий поэт Симонид дает нам поразительный конкретный пример легендарной памяти древних греков. Однажды, когда землетрясение разрушило здание, где в тот момент происходило какое-то празднество, он вспомнил имена всех присутствовавших и точно вычислил, где лежали их погребенные под обломками тела.
Как могли Симонид и другие греки достичь такой силы воспоминаний? За последние примерно 40 000 лет все люди обладали одной и той же базовой структурой мозга, так что вряд ли есть основания думать, что между нами и нашими греческими предками были структурные различия в гиппокампе, амигдале, фронтальных долях и других областях, отвечающих за память. Но вот что отличает наших предков в Древней Греции от нас: греки придавали огромную ценность устной культуре и памяти. Так же как Сократ диалог за диалогом проверял, как понимают смысл его ученики, образованные греки оттачивали риторические и ораторские навыки и превыше всего ценили способность владеть устной речью, демонстрируя знания и добиваясь убедительности. Потрясающие способности памяти наших греческих предков напоминают нам о важнейшем влиянии культуры на развитие предположительно врожденных когнитивных процессов, таких как память [17].
В эту высокоразвитую устную культуру стремительно ворвался греческий письменный алфавит. Некоторые ученые полагают, что греческий письменный алфавит возник в значительной степени потому, что греки хотели сохранить устные традиции Гомера – то есть алфавит играл подчиненную роль по отношению к устному языку [18]. Как бы то ни было, древние греки были бы изумлены, узнав, что сегодня, 2700 лет спустя, ученые испытывают благоговение перед их достижением, которое постепенно сокращало использование их вожделенной памяти и риторических способностей и высвобождало новые и иные формы памяти и когнитивные ресурсы, которые продолжают формировать нас сейчас.
«Изобретение» греческой системы письма: дочка финикийской или сестра?
Если бы мы спросили древних греков, как они получили свой алфавит, они, возможно, ответили бы, что просто его позаимствовали. Свой алфавит они называли «финикийские буквы», подкрепляя наше убеждение в том, что его самым непосредственным предком было финикийское консонантное письмо. В свою очередь, финикийцы основывали свои буквы на более ранних ханаанских системах письма, называя себя ханаанеями [19]. Греческие буквы альфа и бета происходят от финикийских алеф и бет – еще одно свидетельство финикийских корней [20]. Однако современные исследования не обнаруживают настолько прямого происхождения. Из-за разных версий развития греческого алфавита разразилась по меньшей мере одна тихая война [21].
Первая точка зрения состоит в том, что немецкий исследователь Иосиф Троппер называет «стандартной теорией» происхождения алфавитов: греческий алфавит происходит от финикийского, который ведет свое начало от более раннего угаритского или протоханаанского письма, которое, возможно, происходит от небольшого набора египетских символов для обозначения согласных [22]. Однако еще один немецкий ученый, Карл-Теодор Заурих, решительно настаивает на другой интерпретации имеющихся данных: «Греческое письмо – не дочка финикийского, а его сестра! Должно быть, у этих двух систем письма была одна семитская мать, существование которой теперь не может подтвердить ни одно свидетельство» [23]. Заурих утверждает, что между греческим письмом и египетским иератическим письмом значительно больше сходства, чем между египетским и финикийским. Из этого и других фактов он делает вывод, что греческий алфавит – не ответвление финикийского, а скорее равный ему потомок общей, более ранней системы письма (по его выражению, сестра).
