Представление о том, что «больше» и «быстрее» значит «обязательно лучше», должно быть подвергнуто решительному сомнению, особенно потому, что это убеждение уже все сильнее влияет на общество, включая то, как мы едим и как учимся, – с неутешительными результатами. Например, будут ли ускоряющиеся изменения, с которыми уже столкнулись наши дети, иметь последствия, способные радикально повлиять на качество внимания, превращающего слово в мысль, а мысль – в мир невообразимых возможностей? Насколько кардинально изменится для следующего поколения способность находить суть, удовольствие, боль и мудрость в устном и письменном языке? Неужели взаимоотношения с языком фундаментально изменятся? Не привыкнет ли нынешнее поколение к мгновенному доступу к информации на экране настолько, что диапазон способностей концентрировать внимание, делать выводы и размышлять будет становиться все меньше? А что будет со следующими поколениями? Не получится ли так, что озабоченность Сократа неуправляемым доступом к информации более оправдана в наши дни, чем в Древней Греции?
А может быть, требования новых информационных технологий – решать одновременно много задач, интегрировать и упорядочивать с учетом важности огромные массивы информации – помогут развить такие же или более ценные новые навыки, которые увеличат наши интеллектуальные способности, качество жизни и нашу (как вида) коллективную мудрость? Могло бы ускорение такого интеллекта высвободить нам больше времени на раздумья и поиск блага для человечества? Если так, то не приведет ли этот новый набор интеллектуальных навыков к появлению новой группы детей – «изгоев», у которых, как и у нынешних читателей с дислексией, будет по-другому устроен мозг? Или теперь мы будем лучше подготовлены к тому, чтобы рассматривать отличия в научении у детей в терминах различных моделей организации мозга, с генетическими вариациями, дарующими как преимущества, так и недостатки?
Дислексия – лучшее и самое очевидное для нас свидетельство того, что мозг никогда не предназначался для чтения. Я воспринимаю дислексию как ежедневное эволюционное напоминание о том, что возможны разные варианты организации мозга. Некоторые из них могут быть плохо приспособлены для чтения, но совершенно необходимы для проектирования зданий, создания произведений искусства и распознавания образов, не важно где – на древних полях сражений или на предметном стекле для биопсии. Некоторые из этих вариантов организации мозга, возможно, подстроятся под требования уже виднеющихся на горизонте способов коммуникации.
В XXI веке мы готовы измениться, значительно и быстро, таким образом, какой большинство из нас вряд ли сможет предугадать или до конца понять. Именно в таком ясно выраженном смысле я определяю центральные темы этой книги об эволюции, развитии и различных способах организации умеющего читать мозга. Эволюция письма и развитие способности мозга сформировать навык чтения дают нам замечательный объектив, через который мы можем увидеть себя как биологический вид, как создателей множества устных и письменных языковых культур и как обучающихся индивидуумов с различными изменяющимися формами интеллекта.
В этой последней главе я использую объектив чтения, чтобы оглянуться на некоторые основные достижения человечества, а затем попытаться выйти «за рамки текста». Там, на этой неизведанной территории, я хочу рассмотреть, как эта информация может сказаться на нынешнем и на следующем поколении детей. А в конце я хочу поразмышлять о том, что мы должны изо всех сил стремиться сохранить в умеющем читать мозге, пока не закончилась его следующая трансформация.
Размышления об эволюции чтения
Моя основная реакция на эволюцию умеющего читать мозга – удивление. Как мог крошечный набор символов-токенов за такое относительно короткое время развернуться в полноценную систему письма? Как могло отдельное культурное изобретение, которому меньше 6000 лет, изменить способы связи внутри мозга и интеллектуальные возможности нашего биологического вида? Как без вмешательства волшебства мозг смог не только расширить свои функции, но и усилить наши интеллектуальные способности? Чтение проливает свет на то, как мозг приобретает новые навыки и развивает свои умственные характеристики: реорганизует нейронные сети и соединения между старыми структурами; с выгодой для себя использует специализацию областей, особенно в плане распознавания образов; показывает, как новые нейронные сети могут становиться настолько автоматизированными, что можно выделить больше кортикального времени и пространства на другие, более сложные процессы мышления. Другими словами, чтение демонстрирует, как самые основные принципы организации мозга предвосхищают и формируют наше постоянно эволюционирующее когнитивное развитие.
Устройство мозга сделало возможным чтение, а устройство чтения изменило и все еще продолжает изменять мозг во многих важных аспектах. Взаимная динамика прослеживается в зарождении письма у нашего биологического вида и овладении чтением у конкретного ребенка. То, что человечество научилось читать, освободило нас от многих прежних ограничений памяти. Внезапно наши предки смогли получить доступ к знаниям, которые больше не нужно было приобретать снова и снова и которые в результате смогли значительно углубиться. Грамотность избавила от необходимости заново изобретать колесо, а это обусловило появление многих сложных изобретений, например машины, которая способна читать для тех, кто сам этого делать не может, и которую изобрел Рэй Курцвейл [5].
В то же время потенциал грамотности в плане быстроты действия освободил читателя не только от ограничений памяти, но и от ограничений времени. Благодаря способности становиться практически автоматизированной грамотность позволила каждому читателю быстрее справляться с первичными процессами декодирования и отводить больше когнитивного времени и кортикального пространства на более глубокий анализ зафиксированной мысли. Связанные с развитием различия нейронных сетей в начинающем, декодирующем мозге и полностью автоматизированном, понимающем мозге охватывают оба полушария мозга. У системы, которая способна на собственную специализацию и автоматизацию, остается больше времени на размышления. И это поразительный дар умеющего читать мозга.
Найдется немного изобретений, которые сделали больше для подготовки мозга и биологического вида к его собственному развитию. По мере того как грамотность все шире и шире распространялась в каждой отдельной культуре, сам акт чтения незаметно приглашал каждого читателя выйти «за рамки текста». Делая это, он стимулировал дальнейшее интеллектуальное развитие каждого читателя и культуры в целом. Именно данная биологически, но интеллектуально приобретенная продуктивность чтения стала тем несметным урожаем дара времени, которое получил мозг.
Биологические свидетельства такой точки зрения начинаются с понимания того, что структурно наш мозг сегодня мало чем отличается от мозга неграмотных людей, живших 40 000 лет назад. У нас и наших шумерских и египетских предков одинаковые структуры мозга. Однако то, как мы используем и соединяем эти структуры, создает различия, как показывает сравнение чтения в тех или иных системах письма, например иероглифической и алфавитной. Новаторская работа Чарльза Перфетти, Ли Хай Тан и их исследовательской группы показывает, что каждая система письма – древняя или современная – использует множество сходных и несколько уникальных структурных связей [6]. Мозг, организованный для чтения египетских иероглифов или китайских символов, активирует некоторые области, которые никогда не используются для чтения греческого или английского алфавитов, и наоборот. Разнообразие таких адаптаций представляет собой новое свидетельство присущего мозгу потенциала самореорганизации для выполнения новых функций.
