– Плохие новости. Информатики все еще разбираются, но говорят, что отследить его невозможно.
«Ладно, пусть невозможно, – подумал я. – Раз другого средства нет, придется прибегнуть к последнему».
– Похоже, в распоряжении Тасио имеется отличный хакер.
– Да, вы правильно понимаете. Вы всё понимаете правильно, – сказала она, глядя на меня своими темными глазами. Может, она хотела сказать мне что-то еще? А что, если Альба, или Бланка, изо всех сил сдерживает себя, чтобы не сообщить мне что-то другое за закрытыми дверями кабинета?
Я покосился на ее обручальное кольцо, которое было ей велико. По крайней мере, это кольцо явно было лишним.
– Вы должны разрешить мне еще раз поговорить с Тасио Ортисом де Сарате. У этого дела есть множество ключей, которыми он, кажется, готов поделиться. Мы не должны пренебрегать этой линией расследования.
– Боюсь, он начнет вами манипулировать.
– Этого не произойдет, а если и произойдет, я предоставлю детальный отчет обо всех наших беседах во время моих визитов. Инспектор Руис де Гауна хорошо меня знает, и я бы хотел, чтобы вы обе меня контролировали. Если что-то в моем поведении наведет вас на мысль, что осужденный завлекает меня в свои сети или у меня внезапно появились признаки стокгольмского синдрома, просто отдайте приказ, чтобы я прекратил с ним общение. Обещаю ему последовать.
Никогда прежде я не выставлял себя в таком свете перед начальником. По какой-то причине я был уверен, что плечи Альбы достаточно крепки и вынесут свой и мой вес.
Принимая решение, Альба вся подобралась и сжала пальцы так, что щелкнули костяшки.
– Договорились. Свяжитесь с тюрьмой и сегодня же просите о свидании. Надеюсь, вы раздобудете данные, которые хоть как-то продвинут расследование.
– Думаю, данные появятся прямо сегодня. – Я посмотрел на часы. – А сейчас я с вашего позволения пойду: договорился встретиться с одним из людей из окружения близнецов двадцатилетней давности. Игнасио сам назвал мне имена, поэтому, надеюсь, сюрпризов не будет. Я всего лишь хочу построить как можно более точный психологический профиль, которому они соответствовали раньше. Потому что в нынешнем виде… – Я вздохнул. – Кажется, кое-какие идеи у меня есть.
– А что насчет нынешнего вида, Айяла? Поделитесь со мной.
– Сейчас это двое сильных людей, преодолевших испытания, которые выпали на их долю двадцать лет назад и стали для них посильнее цунами. Чрезвычайно умные и очень оборотистые. Помните слова из «Ущерба», фильма с Джереми Айронсом?
– Раненые люди опасны. Они знают, что могут выжить, – произнесли мы в один голос.
– Надо же, не знал, что… – пробормотал я, почесывая затылок.
– Что я смотрела этот фильм? Вы не встречали заместителей комиссара, которые любят кино?
– Да, как-то не посчастливилось. – Я встал, чтобы разрушить опутавшие меня чары. – Мне пора.
В кабинете было жарко. Обжигающе жарко.
– Идите. Удачи вам, инспектор.
Через полчаса, к моему большому удивлению, я встретился с женщиной на большом сроке беременности. Она катила коляску, в которой сидел годовалый ребенок. Это было одно из последних имен, упомянутых Игнасио в своем списке, и мне хотелось взглянуть на мир близнецов с точки зрения этой женщины.
Какое-то время мы беседовали. Как я понял, она была дочерью предыдущего заведующего отделением дерматологии в госпитале Сантьяго, а в настоящее время – одной из тех, кто сам претендовал на эту должность.
В телефонном разговоре Аитана настаивала, чтобы мы встретились в какой-нибудь точке зеленого кольца Витории – коридора из парков, окружающего город, где жители гуляли, катались на велосипеде или бегали.
Мы остановились в Сабальгане, западной части зеленого кольца, представлявшей собой изрезанный тропинками лесной остров с озерами.
На вид Аитане было около сорока. Она была полновата – помимо округлостей, естественных для беременности; волосы искусственно осветлены и выпрямлены, лицо покрыто искусственным загаром, к тому же она беспрерывно курила, зажав сигарету двумя напряженными пальцами, кончики которых всякий раз смотрели в ясное небо, образуя буквы V – символ победы.
Я представился, и мы побрели между дубами, кленами и можжевельником. На ходу она пыталась успокоить ребенка, сидевшего в коляске.
– Его зовут Маркель, но, по правде сказать, занимаются им в основном мои родители. Я слишком много времени провожу в больнице и почти его не вижу. К тому же не люблю детей, – сказала она, будто извиняясь, и выпустила на ребенка облако табачного дыма.
– Вижу, – отозвался я.
Признаться, встреча с этим свидетелем – беременной докторшей, равнодушной к собственному ребенку, к тому же дымившей как паровоз, – меня озадачила: несмотря на то, что даже на расстоянии было заметно, что женщина умна и образованна, в ней было нечто, что никак не вписывалось в этот образ, как будто изнутри ее что-то разъедало.
– Игнасио предупредил наших ребят, что скоро нам всем позвонит следователь. Можете задавать любые вопросы, я отвечу. По-моему, ребенок хочет есть. Если не прекратит и будет орать, придется отвезти его к матери, чтобы она его покормила.
– Понимаю. – Я вздохнул и сжал зубы. – Так, значит, вы принадлежали к кругу, в котором вращались Игнасио и Тасио?
– В первую очередь Игнасио. Я была его девушкой в течение нескольких месяцев, когда нам обоим было по восемнадцать. Мы все трое принадлежали к одной тусовке, но я больше общалась с Игнасио.
– И какими были братья в ту пору?
– Игнасио был настоящим джентльменом. Тасио вытворял все, что в голову взбредет, его всегда было слишком много, особенно через несколько лет, когда он прославился передачами на телевидении. А еще он был ужасным бабником, трахал все, что движется. Девчонки ему проходу не давали: когда мы заходили в какой-нибудь бар в Куэсте, каждый раз он уходил с новой. Так что занимался он в основном этим. И еще… по городу ходили легенды о братьях-близнецах.
– Легенды? – переспросил я. К счастью, мне показалось, что Аитана хочет про них рассказать, как будто ей приходилось молчать годами.
Мы неторопливо шагали по аллее, держась в тени зеленых деревьев, окружавших пруд, над которым летали стрекозы, совершая свой неизменный брачный обряд.
– Да, городские эротические легенды. Говорили, что им нравятся сестры-близнецы, и во всей округе радиусом в сто километров не было ни одной пары близнецов, которая не побывала бы в постели у Тасио. Трио, групповой секс с Тасио и Игнасио… Они с ранних лет забавлялись тем, что обманывали людей своим абсолютным физическим сходством. На уроках то и дело пересаживались – про это мне рассказывал Игнасио. В конце концов учителя устали от их проделок и разделили по разным классам. Они переживали это очень тяжело, обиделись на весь мир. Считали себя сиамскими близнецами. Игнасио рассказывал, что когда это случилось – ему было в то время десять лет, – ему в голову не приходило, что он может провести без брата хотя бы несколько часов; ему казалось это физически невозможным. Он был так потрясен, что заболел с рвотой и температурой, а врач не знал, какой диагноз сообщить родителям.
