— Да я сам не знаю почему. Таким получился. Хоть заживо ешьте, ответа у меня нет.
— Я чую ложь.
— А я говорю, что ответа у меня нет. Есть предположения, а не ответы.
— Да, теперь я не вижу ложь. У мальчика нет ответов, но он их ищет. Мальчик что-то предполагает. Те, кто тебя сюда скинул, ничего не знают. У них нет ответов. Кра не ест людей. Про Кра всегда много пустого говорили. И глупого. Кра привык. Да, Кра может убить. Кра легко отнимает даже яркие жизни. Кра убивал мокриц. Кра ел мокриц. Кра ел плесень. Здесь нет другой еды. Но Кра не ест людей, Кра не дикий гоблин.
О себе говорит в третьем лице? Похоже на один из симптомов безумия. Ну да, ведь он точно ненормальный. Слишком долго просидел в темноте, да еще и в одиночестве. Не знаю, почему с ним обошлись так жестоко, но не удивлюсь, если окажется, что с ним до меня годами никто не общался. Вон речь сбивчивая, не всегда внятная, будто разговаривать разучился.
Вспомнив еще кое-что, я торопливо начал пояснить:
— Эти люди, которые скинули меня сюда… Они хотят, чтобы вы сначала меня съели, а потом вас убьют. Им так приказали.
— Мальчик не лжет, и это плохо. Я не могу дать им убить. Кра не мокрица. Кра не может просто так умереть в этом месте. Эти люди не правы.
— Да я тоже с ними не согласен, но ни меня, ни вас никто не спрашивает.
— Мальчик Гед, я не вижу в тебе безнадежности. Есть страх, но нет отчаяния. Совсем нет. Почему?
— Я всю жизнь калекой провалялся, так что они меня ничем не удивили. Один раз на ноги поднялся, может, еще раз поднимусь. И как-нибудь выберусь отсюда.
— Если я тебя не съем, — кивнул Кра и противно захихикал.
Его смех мне не понравился, и я поспешил перевести разговор в практическое русло:
— Вы, я так понял, давно здесь сидите. Может, придумали способ, как отсюда выбраться? Я понимаю, что, будь такой способ, вы бы давно сбежали. Но, может, это в одиночку у вас не получалось, может, моя помощь пригодится?
— Твоя? Помощь? — Кра говорил все более и более уверенно, и в его последних словах скепсиса набралось столько, что на книгу хватит.
— Вдвоем легче, чем в одиночку, — ответил я.
Кра покачал головой:
— Я почти мертв, а ты покалечен. Мы вдвоем хуже, чем один нормальный человек.
— Судя по вашей хватке на моей шее, вы очень сильный мертвец.
— Мои руки — это просто мои руки. Мальчик, посмотри по сторонам, что ты видишь?
— Стены.
— Да, стены. И эти стены древние. Очень древние. В них есть сила. Мы с ними ничего не сделаем. Совсем ничего. Как жаль. Я ведь мог тебя поставить на ноги. Да и сейчас могу. Но не поставлю.
— Вы лекарь? — напрягся я. — Вы можете помочь?
— Нет, я не лекарь, я скорее наоборот, — как-то застенчиво и одновременно зловеще ответил Кра. — Но ты пустой, и у меня тоже пусто. Чтобы тебя исцелить, нужна свободная ци. Та, которая в резервуаре, она не годится. Развеивая ци во славу Смерти, можно забрать жизнь, а можно заставить жизнь перебраться туда, где ее не хватает.
Переспрашивать, о какой форме ци идет речь, я не стал. Потому что почти не сомневался, что это именно то, о чем думаю.
Значит, у меня появилась надежда.
Этот вопрос надо срочно прояснить.
— Раз уж мы нормально общаемся, не могли бы вы отпустить мою шею? Я должен вам кое-что показать. Возможно, это именно то, чего вам не хватает.
Забраться в ПОРЯДОК, открыть хранилище, и вот уже на моей ладони лежат три невзрачных кругляша.
— Уважаемый, это оно?
— Энергия! — воскликнул Кра, взмахивая рукой.
Малые знаки ци при этом будто испарились.
— Это поможет вылечить ноги? — с надеждой уточнил я.
— Это энергия основы мира. Такая энергия может многое. Очень многое.
— Да мне бы просто ноги починить.
Кра хлопнул костлявой ладонью по непослушной ступне. Шлепок слабый, но даже такого хватило, чтобы я вскрикнул от боли.
— Нет, Гед, недостаточно. Этого не хватит даже на одну ногу, а ведь у тебя их две.
— И сколько вам надо? — приободрился я.
На миг призадумавшись, Кра ответил:
— Сто. А лучше сто десять. Этого хватит. На две ноги хватит.
— Без проблем. Держите.
Щедрость странная, ведь нет ни единой причины верить этому ненормальному. Но какой смысл беречь сокровища в шаге от гибели? Пусть Кра меня не сожрет, это лишь ненадолго продлит жизнь.
Хватая новые и новые кругляши, узник начинал все сильнее и сильнее дергаться. Да еще и звуки издавал, живо напомнившие о Бяке.
Похоже, у них одна и та же болезнь.
Патологическая жадность.
Неоперабельная.
— Мальчик, сколько у тебя их?!
— А сколько надо? Вы сказали, что надо сто десять, я дал вам сто десять. Вы почините мои ноги?
Кра долго молчал, пересыпая знаки из одной трясущейся ладони в другую, затем задумчиво протянул:
— Ноги? Зачем они тебе?
Не зная, что сказать на столь странный вопрос, ответил уклончиво:
— Пригодятся.
— Мальчик, не думай о ногах. Не надо. О другом надо думать.
— О чем?
— Нет, думать не тебе надо. Думать Кра должен. Кра решил, что ты тот, кто нужен. Ты поможешь Кра. Ждать другой шанс Кра не может. Я не дождусь. Ты и вправду мне поможешь. Я вижу, что у тебя все для этого есть.
— Я так и говорил, что вам пригожусь. Как там мои ноги? Я не могу о них не думать, а вы говорили, что сможете вылечить.
— Ноги… Ноги… Мальчик волнуется… Волнение — это плохо. Волнение мешает думать и запоминать. А мальчик должен все запомнить. Да, сейчас. Дай мне минуту.
В следующий миг Кра сделал то, чего я меньше всего ожидал. Провел ладонью по обрывкам своей одежды, и вот уже в руке у него оказался длинный, причудливо изогнутый нож. Нет — скорее кинжал или даже короткий меч. Чем-то похож на то оружие, которое оборвало мою первую жизнь. Такие же нереально фантастические очертания и сильный блеск металла, чудесным образом заметный даже в кромешном мраке темницы.
Откуда эта мумия его достала?! Никто не посадит человека в тюрьму, не отобрав у него перед этим все колюще-режущие предметы. Вон с меня даже путы сняли, хотя я и без них не очень-то побегаю. Но веревки — это потенциальное оружие или средство для самоубийства. Следовательно, не положено.
Хотя насчет откуда достал — далеко не самый злободневный вопрос.
Что он собирается делать с этим оружием?
Предчувствия у меня самые нехорошие. Плохое вспомнилось. Жаровня с углями, зловещее сияние раскаленного металла…
