Свободу совести полковник так же не ограничивал, видя в ней очередную отдушину для людей, жизнь которых претерпела резкие изменения.
Каждый волен верить во что хочет! – Провозглашал один из пунктов правил, его правил, вырезанных на доске подле ворот. И это, действительно было так. Не нарушай остальные заповеди – и верь во что хочешь. Таково было официальное решение, но никто не знал, что под ним, известное только полковнику, было и иное основание.
Семерову было любопытно и это чувство проистекало от его давнишнего, ещё прошлой жизни, желания – узнать, а узнав, понять суть Веры, зачастую двигавшей людей на поистине невероятные свершения.
И когда, если не сейчас, попробовать начать всё с чистого листа? Именно сейчас, когда институты религий пали, посмотреть – на практике, какая из вер – "круче", предоставляя людям полную свободу?
Результат, или результаты, были интересны.
Так, возродившиеся первыми старые, главенствовавшие до катастрофы, религии – те самые – христианство, ислам, буддизм, иудаизм – первыми и пали, когда выжившие жрецы этих, прежде общепринятых, конфессий, не смогли удержать свою паству, пытаясь играть по прежним правилам, обманув ожидания желавших нового утешения, людей.
Люди, скоро переставшие ходить на проповеди, качнулись, вначале, в язычество, вернее будет сказать – в неоязычество, возрождённое выжившими энтузиастам – ревнителями древних-правильных-и-чистых времён. Увы, но и это течение быстро выдохлось.
Причина была проста – новоявленные волхвы, наряженные в раскрашенные ритуальными и сакральными символами балахоны, повторили ошибки своих предшественников, так и не сумев родить новую идею. Банально переделав священные тексты на новый лад и стилистику, зачастую просто меняя имена старых святых на псевдо-языческие, они попытались начать грести под себя блага верующих, но те, быстро послали очередных вымогателей подальше, обходя стороной и новую священную рощу, и новых идолов, принявшихся благополучно гнить в отсутствии молебнов и жертв.
Винить что первых, что вторых было бессмысленно – все эти святые отцы и их новоявленные последователи просто не умели иначе, за тысячелетия своих культов накрепко привыкнув сладко есть и пить в обмен на пространные, зачастую непонятные простым людям славословия в адрес таких же мутных и морально устаревших, святых.
А вот следующая религия доставила полковнику немало веселья. Он даже сожалел, что это направление умерло быстрее прочих, прихватив с собой всех жрецов и адептов – последних, из числа наиболее рьяных.
Речь шла о культе Механоидов, которым полагалось возносить жертвы металлом и, взамен, молить о милостях, передавая свои мольбы двоичным кодом.
Инструментом передачи были избраны фонарики и первая служба, проводимая жрецами в сумерках, впечатляла. Стоявшие в две шеренги жрецы – первая на коленях, вторая – согнувшись в поясном поклоне, слаженно моргали фонариками, посылая вспышки в сторону ближайшего гнезда, бывшего, как вы уже знаете, в полусотни километрах от ЗС. По мнению Семерова, всё это было бредом, ну как механоиды увидят, или учуют подобное? Но жрецы, сигналили до тех пор, пока старший, увенчанный тиарой из кусков корпусов машин, не заорал, что ему было видение, и видение то – благое!
На второе мероприятие, которое должно было произойти сразу за границей Красной зоны, Семеров не пошёл, ожидая крупных неприятностей для этих верующих. Так, собственно, и произошло – стоило только жрецам сложить внутри зоны пирамиду жертвенного металла, как объявившиеся механоиды, принялись издали следить за людьми. Машины не торопились – зная о том, что одно из их гнёзд было уничтожено этими созданиями, они долго сканировали адептов и жрецов, пытаясь оценить степень угрозы. Анализ закончился ровно в тот момент, когда жрецы, в разноголосье затянувшие священный гимн, надо отметить, что их песнопения не были копией псалмов и гимнов предыдущих культов, а оказались чем-то новым, так вот, нестройный хор затянул молитву, спины согнулись, фонарики – заморгали, и…
Но то ли код был неверен, то ли лучи света были расценены как некое оружие, в общем, финал был скор и кровав. Бросившиеся в атаку машины в мгновение ока разорвали всех бывших внутри зоны, а после, разобрав жертвенную пирамиду, скрылись в гнезде, оставив для контроля пару механоидов. Из всей паствы уцелел только один человек, но как он не пытался возродить культ, доказывая, что теперь-то он всё знает и что он – избранный, которому подчинятся механизмы, никто его не слушал, беззлобно посылая подальше.
В сухом остатке, на текущий день, в ЗС царила полная религиозная анархия, если подобный термин можно отнести к религии. Кто хотел, тот мог зайти в молитвенный дом, готовый утешить верующего совершенно любой конфессии – помолиться, поставить свечку, помедитировать – не бесплатно, разумеется. Особо верующие могли даже исповедоваться, причесться, купить индульгенцию, принести жертву и заказать службу – любую, хоть торжественную, хоть заупокойную. Сказать, что подвязавшиеся на этот поприще святые отцы благоденствовали – нельзя, но не голодали – точно.
А вот сейчас – новый культ.
Поёрзавший на стуле полковник глотнул пива и, закинув в рот несколько солёных орешков, откинулся на спинке, ожидая начала нового шоу.
И, оно началось. Мак, выждавший нужный момент – чем он руководствовался оставим на совести бывшего актёра, постучал ножом по пустой пивной кружке и, предвосхищая удивлённые выкрики, молча указа на сцену с застывшей на высоком табурете, фигурой.
Та, несомненно, ожидавшая подобного, мгновенно ожила и, соскочив на пол вскинула вверх руки, приветствуя собравшихся:
– Здравствуйте, дорогие мои! Здравствуйте, говорю я вам! И ещё раз – здравствуйте! – Проповедник, на выкрики которого публика ответила сдержанным молчанием, согнулся в поясном поклоне, но, всего на пару секунд. Быстро распрямившись – полы его чёрного одеяния громко хлопнули, он продолжил:
– Пришёл я к вам – издалека! Долго я шёл! – В его руках появился длинный посох, и жрец весьма узнаваемо изобразил, как он шёл – поначалу, будучи полным сил, высоко поднимая, а после едва волоча ноги и опираясь всем телом на посох.
– И не только шёл – плыл! – Теперь, отбросив палку на пол, жрец принялся размахивать руками изображая широкие гребки и громко отфыркиваясь при каждом движении.
– Фуух, – вытерев пот он вздохнул: – Да, народ… Океан переплыть – это вам не кружку пива, того, – задрав подбородок, он пощелкал себя по горлу и зал ответил сдержанными смешками.
– А ещё – леса! А в них… Механоиды! Ай! – Громко, словно испытав страх, проповедник метнулся за табурет, где и скорчился, опасливо поводя головой из стороны в сторону и выпучив глаза.
Смешки разрослись в откровенный хохот, перемежаемый советами по его укрытию и опасениями за физиологию кишечника.
– Но – всё это в прошлом, – выскочив из-за своего укрытия, он ловко пнул палку и та, описав красивую дугу, словно живая прыгнула ему в руки: – Я здесь, с вами и молю вас только об одном – выслушайте меня! – Последние слова были сопровождены таким яростным полётом шеста, что тот, превратившись в непроницаемый полог, скрыл за собой фигуру проповедника, наполнив зал кабака тишиной и тихим посвистом рассекаемого палкой воздуха.
