– Так в чём дело? – спросил Иган.
Я по-прежнему был так сильно потрясён тем, что случилось с моим отцом, что чуть не выложил всё Игану. Мне хотелось рассказать ему, что я уже достиг критической точки, и, возможно, даже попросить его о помощи. В конце концов, если здесь и был какой-нибудь гном, способный успешно выяснить у эльфов, что не так с моим отцом, то это был он (между прочим, члены семьи Луноречивых во все времена были способны добиться чего угодно всего лишь с помощью уговоров). Но сегодня вечером я пришёл не за этим. Кроме того, жаловаться ему на моего «сумасшедшего» отца, пожалуй, было не лучшей идеей, потому что не так давно его отец ушёл
[8] навсегда.
Так что вместо жалоб я рассказал ему о причине своего визита, объяснив своё затруднительное положение с Камешком.
– Ты можешь помочь? – спросил я в конце.
– Ну, я могу попробовать, – ответил Иган, но его голос звучал не очень уверенно. – Ты же понимаешь, я самый молодой член Совета. И самый новый. Мне будет гораздо труднее отстаивать свою позицию, чем кому-либо другому. По крайней мере половина совета и так из-за моего возраста не воспринимает меня всерьёз. Но я сделаю всё, что в моих силах, чтобы оправдать Камешка на завтрашнем заседании Совета по МУМ.
– Спасибо, Иган, – поблагодарил я его. – Для меня это очень много значит.
Это была чистая правда. Учитывая тот факт, что скальный тролль фактически сделал Игана сиротой, было бы неудивительно, если бы он не захотел помогать другому троллю, даже если тот не имел никакого отношения к ужасным событиям того дня.
По правде говоря, меня немало обнадёживал тот факт, что есть ещё хоть несколько гномов (Иган, Ари, ещё, вероятно, Лейк, Головастик и Глэм), которые, казалось, не были зациклены на бездумной вере в легенды Земли отделённой, в которых говорилось о том, что скальные тролли – глупые, кровожадные монстры. Это действительно давало мне надежду, что найдутся и другие гномы, которые будут открыты для новых идей, основанных на их реальном опыте, а не на необоснованных сказках, дошедших до нас от давно умерших предков.
Словно в подтверждение, Иган посмотрел на меня и сказал:
– Что верно, то верно, Грег.
Я молча кивнул.
Вот почему Игана избрали членом Совета, несмотря на столь молодой возраст. Он был гораздо более порядочным, чем любой человек, эльф или гном, ребёнок или взрослый, которого я когда-либо встречал. На его честность не могли повлиять даже собственные эмоции. Кровопийца ошибался, когда говорил, что в Совете должен был быть я. Иган явно был идеальным кандидатом, ведь именно он заставил меня стремиться стать лучшим гномом. Я считаю, что именно такие люди и должны становиться нашими лидерами.
Так почему же я никак не могу поверить в то, что завтра он найдёт способ повлиять на Совет? Но мне нужно заставить себя не думать об этом. Потому что обещание есть обещание. А для гномов обещания на самом деле что-то да значат. Так что, если Игану не удастся убедить Совет, у меня останется лишь один вариант: освободить Камешка, а потом найти для него какое-нибудь хорошее место.
Что, несомненно, плохо для него кончится.
Или для меня.
Или для Чикаго, если уж на то пошло.
Глава 14
В которой Ари уверяет меня, что убивать родителей своего друга почти так же плохо, как не есть мяса
Когда я наконец вернулся в комнату Камешка, то обнаружил его и Ари сидящими на полу напротив друг друга.
Ари смеялась. На самом деле её лицо было таким красным, как будто она смеялась все четыре часа, что меня не было. Камешек размахивал руками, рассказывая какую-то безумную историю.
– КАМЕШЕК ХРЯСЬ! – крикнул он своим хриплым, раскатистым голосом. – ФРАГМЕНТ СЛАНЦА. КАМЕШЕК РАСПОЗНАЛ СЛИПАНИЕ НЕЗРЕЛОЙ АМФИБИИ И СИНЕГО ТОРТА!
Для меня его слова, конечно, не имели никакого смысла, но Ари продолжала смеяться, как будто это был конец самой смешной истории, которую она когда-либо слышала.
– Простите, что так долго! – вмешался я.
Ари покачала головой.
– Я вообще не заметила, как пролетело время! – ответила она. – Камешек такой весёлый.
– МАМА КАМЕШЕК – КОМЕДИЙНЫЙ АРТИСТ, – сказал он.
– Подожди, твоя мама была троллем-комиком? – удивился я.
Камешек с гордостью кивнул.
Ари пожала плечами.
– На самом деле в жизни Камешка было гораздо больше удивительного, – сказала Ари, и её улыбка тут же померкла. – Это ужасно печально. Во-первых, для существования скальным троллям не нужна магия, а значит, они никогда на самом деле не вымирали, как мы все думали, и исчезновение магии на них никак не отразилось. Скальные тролли просто спрятались, потому что не хотели больше участвовать в становящейся всё более жестокой войне между эльфами и гномами. Как я узнала, в течение многих тысячелетий существует или, во всяком случае, существовало целое сообщество скальных троллей, которые жили глубоко внутри обширной, в основном неисследованной системы пещер в джунглях Вьетнама. У них там было целое развитое общество и цивилизация. Тысячи и тысячи лет они жили в этом огромном лабиринте пещер, оставаясь незамеченными. Пока эльфы не нашли их несколько десятилетий назад, когда Камешек был ещё ребёнком. Большинство троллей сбежало, но многие были убиты или схвачены, в том числе и Камешек. С тех пор он не видел свою семью. Он не знает, живы ли его близкие. И даже если так, то куда они могли направиться дальше. В этом мире осталось больше неисследованных пещер, чем кто-либо может себе представить. Его семья может быть где угодно.
Камешек кивнул и опустил голову.
– Мне так жаль, Камешек, – сказал я.
– КАМЕШЕК ОСВОБОДИЛ НАСЛЕДСТВЕННЫХ РОДСТВЕННИКОВ, – сказал он. – СЕМЕЙНЫЙ СУВЕРЕНИТЕТ В НЕПРИКОСНОВЕННОСТИ.
Я кивнул. Похоже, тролль был рад, что его родственникам удалось сбежать, и их не постигла та же печальная участь заключённого, что и его.
– Что ж, у меня плохие новости, – сказал я. – Мне не удалось заставить Совет отпереть твою комнату. Пока что. Но чтобы показать тебе, что тогда в лесу мои слова вовсе не были пустым трёпом, я останусь здесь с тобой, пока ты не будешь свободен. Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя пленником.
– ГРЕГ, – с чувством произнёс Камешек.
Его голова несколько раз дёрнулась, как будто у него начался припадок.
– Что случилось, Камешек? – спросила Ари.
– ГРЕГ, – повторил он, начав тереть свои глубоко посаженные глаза пальцами.
