– О, неужели?
– Не будь таким мерзко снисходительным, чувак.
– Ладно, тогда давай, поведай мне об этом, – сказал Эдвин. – Что тебе рассказал Данмор?
– Он сказал, что они использовали какой-то особый амулет или что-то в этом роде. Но теперь он исчез, феи либо уничтожили его, либо спрятали в каком-то волшебном лесу, куда даже нельзя попасть, пока магия не вернётся. А к тому времени, вероятно, будет уже слишком поздно, чтобы остановить возвращение гальдерватна.
Эдвин, казалось, задумался о моих словах, выражение его лица было трудно прочесть. Но затем он улыбнулся и сделал ещё один ход на шахматной доске, поставив мне шах так, как я не ожидал. Расположение его фигур на доске было настолько хаотичным, что было трудно уследить за всеми передвижениями. Вероятно, именно это и было его планом с самого начала: пока я был сбит с толку его необычно дерзкими ходами, он разработал настоящую стратегию атаки прямо у меня под носом.
– Ладно, отлично, – сказал я, забыв об игре, в тот момент это уже не имело значения. – Допустим, теоретически существует ещё один способ лишить мир магии, о котором никто, кроме тебя, не знает. Как? Как ты собираешься это сделать? Ты просто обязан объяснить мне свой абсурдный план.
– Мы вовсе не герои одного из тех дрянных фильмов про супергероев, – ухмыльнулся Эдвин, – где я открываю детали своего плана до того, как успеваю воплотить его в жизнь, тем самым давая тебе шанс остановить меня. Просто поверь мне: я знаю способ. И я не настолько доверяю тебе, чтобы выложить подробности.
Я полагал, что мне будет больно и обидно от его слов. Но в глубине души я его не винил. Почему он должен мне доверять? Я бы не стал этого делать, окажись я на его месте. В конце концов, предположим, что Эдвин расскажет мне весь свой план, а я каким-то образом сбегу. Неужели, вернувшись в Чикаго, я никому не расскажу о замыслах главаря эльфов?
Конечно, расскажу, особенно если это будет тот самый ужасный план, о котором говорил Камешек. Потому что, по правде говоря, я и сам не полностью доверял Эдвину – по крайней мере не так, как раньше. Он утверждал, что хочет спасти мир, но мог ли я с уверенностью сказать, что это так? И даже если его мотивы были чисты, может, вовсе не нужно снова изгонять магию? Может, теперь, когда процесс уже запущен, это только усугубит ситуацию?
– Знаешь, Эдвин, – сказал я, – мой отец говорил мне, что возвращение магии – это единственный способ вернуть мир на землю. Допустим, ты действительно остановишь её возвращение. Как ты можешь быть уверен, что это правильно? Если ты не забыл, отец был одним из тех немногих, кто в числе первых правильно предсказал возвращение магии. Ты уверен, что он ошибается насчёт того, что возвращение гальдерватна принесёт мир, а не разрушение?
– Определённо, – сказал Эдвин так уверенно, что я готов был поверить ему прямо сейчас.
Он сделал следующий ход, и я понял, что уже никак не смогу повлиять на результат завершения шахматной партии. Поэтому я опрокинул своего короля, признав поражение. Эдвин ухмыльнулся, но через несколько секунд его улыбка исчезла.
– Что на самом деле сулит нам возвращение магии? – спросил он.
– Ну, по-моему, мы, несомненно, столкнёмся с некоторыми проблемами, но лишь пока не выясним, как использовать магию для общего блага.
Даже для меня мои собственные слова звучали не очень убедительно.
– Теперь ты говоришь, как эльф, Грег, – резко сказал Эдвин. – По крайней мере, как мои родители. Ты готов закрыть глаза на мелкие проблемы ради какой-то более великой цели. Но я скажу тебе, что на самом деле принесёт нам магия: смерть и разрушение. В некотором смысле она уже стала причиной многих смертей: моих родителей, нашей дружбы, вечного мирного договора, множества ничего не подозревающих людей, которые невольно столкнулись с опасными фантастическими существами, не говоря уже о том, что Земля находится в процессе превращения в жестокий, постапокалиптический ад, населённый ещё большим количеством волшебных монстров.
Мне было трудно что-либо возразить на это. Так что я не стал спорить.
– Магия должна исчезнуть, – рассудил Эдвин. – Ради всех живых существ. Хочешь ты того или нет, мир спасёт лишь повторное изгнание магии. Твой отец – замечательный, добрый и удивительный человек, Грег. Он мне всегда нравился, несмотря на то, что он гном. Или, возможно, именно из-за этого. Но это не значит, что он не может ошибаться в некоторых вещах. Он неидеален. Как и все мы.
Я молча кивнул.
Эдвин снова оказался прав. Но в то же время я всё ещё искренне верил словам моего отца. Эта магия могла бы объединить всех существ и привести к миру на земле. Но то, что я считал его правым, вовсе не означало, что он действительно был прав. Он вполне мог ошибаться. И моя почти слепая вера в отца была ничем иным, как обычным восхищением сына собственным родителем.
Ещё хуже было то, что я не мог поговорить с ним об этом. Я пробовал не меньше дюжины раз, и каждый раз получал в ответ всё более абсурдное Зерно истины. Вот, например, последнее: «Мир – сложная штука. Я имею в виду, что он маленький и зелёный и может в одно мгновение превратиться в кашу. Но мне больше всего нравится горох, покрытый сыром. И носить сапоги с красными шнурками. Ковбойские сапоги на шнурках».
– Кстати, о моём отце, – сказал я, решив, что сейчас самое подходящее время, чтобы наконец задать вопрос, который привёл меня сюда в первую очередь. – Понимаешь, он… ну, я нашёл противоядие от того яда. Именно там, где ты и сказал.
– Я заметил, что оно исчезло, когда наконец вернулся в родительский дом, – сказал Эдвин. – Не за что.
Я не был уверен, смеялся он надо мной или нет, да это и не имело значения.
– В любом случае, – продолжил я, – этот яд, или что-то ещё имело побочный эффект. Отец больше не тот, что прежде. Он немного сошёл с ума. И на этот раз по-настоящему. И я надеялся… ну…
– Ты хочешь, чтобы я тебе помог? – Эдвин милостиво закончил, избавив меня от самой трудной части. – Хочешь получить доступ к древним эльфийским книгам о зельях, ядах и тому подобном? Помочь тебе понять, что с ним не так? И это всё?
Я молча кивнул.
– Возможно, он станет ключом к разгадке тайны магии, – сказал я. – Если бы он полностью восстановил свой разум, он мог бы объяснить нам, почему он считал, что магия принесёт мир, а не разрушение, как ты говоришь.
– С чего я должен тебе помогать? – спросил Эдвин. – У тебя всё ещё есть отец. Тебе не кажется, что лучше иметь сумасшедшего отца, чём вообще никакого?
Очевидным ответом было бы «да». Кроме того, я не думал, что Эдвин станет меня слушать, если я попытаюсь объяснить, что лечение моего отца больше не связано с его родителями, так что у него не должно быть причин отказывать в помощи.
– Если не ради меня, то ради него, – наконец произнёс я.
Эдвин пожал плечами.
– Я сомневаюсь, что смогу что-то сделать, – сказал он. – У меня есть дела поважнее. У меня нет времени сидеть и читать древние книги о ещё более древних зельях.
