И тут меня вдруг осенило.
Со мной не было Кровопийцы.
Глава 32
В которой я рассказываю эльфийке, что я любитель шипучки
Мне стыдно признаться, но следующие четыре дня я вроде как наслаждался своим заключением.
И Ликси была тому главной причиной.
Всё началось в тот самый день, когда доктор пришла навестить меня и огорошила меня новостью о моём отце. После того как она ушла, я в основном просто лежал и смотрел в потолок, пытаясь не расплакаться от своих переживаний (хотя правило гномов никогда не плакать, казалось, больше не имело значения). Я сделал всё что мог, чтобы выбросить из головы мысли о друзьях, об отце и о нашем будущем, и попытался сосредоточиться на завтраке, который безуспешно старался проглотить.
А потом, как раз перед обедом, снова появилась Ликси, чтобы позвать меня на прогулку.
Изначально одного её присутствия было недостаточно, чтобы вывести меня из состояния паники, но после того как мы отправились на прогулку, мне не потребовалось много времени, чтобы мой рот расплылся в улыбке. Дело в том, что Ликси была забавной. По крайней мере, мне она такой показалась. Наша прогулка началась с очередного вопроса:
– Грег, могу я спросить тебя кое о чём серьёзном? – поинтересовалась она, когда мы отошли всего на несколько метров по коридору от моей камеры.
– Хм, хорошо, – разрешил я, думая о других вещах (к беспокойству за моего отца и друзей теперь добавилась новая проблема, а именно – развращающее влияние Кровопийцы, о котором тоже стоило побеспокоиться).
– Понимаешь, мне совсем не хочется тебя расстраивать, – начала она. – Но мне очень важно знать правду.
– Угу… – пробормотал я, не уверенный, что смогу справиться с ещё большей темнотой в голове.
– Ты из тех, кто съедает леденец и выбрасывает шипучку, когда ест «Фан Дип»? – спросила она с мрачным выражением лица, как будто хотела знать, какими я вижу свои собственные похороны. – Или ты из тех, кто выбрасывает леденцы и ест только шипучку?
Я был настолько сбит с толку бессмысленностью вопроса и невозмутимостью, с которой она его задала, что в течение нескольких секунд был способен только смотреть на неё и издавать невнятные звуки, как будто у меня не было языка. Но тут я расхохотался. Это действительно потрясло меня, потому что я не думал, что в моём нынешнем настроении способен улыбаться, не говоря уже о том, чтобы хихикать, как будто мне снова было восемь лет.
И в этом, как я вскоре выяснил, заключалась особенность Ликси.
Независимо от того, насколько подавленным или разбитым я себя чувствовал, она могла найти способ заставить меня улыбнуться или рассмеяться. Я бы даже сказал, что, если бы моя жизнь зависела от того, чтобы оставаться сварливым и хмурым, Ликси, вероятно, всё равно смогла бы заставить меня сдаться меньше чем за минуту.
– Спасибо, – сказал я, когда мне удалось успокоиться. – Мне это было необходимо.
– Грег, – сказала она всё также серьёзно, – ты всё ещё не ответил на мой вопрос.
Я издал ещё один смешок, а затем обдумал её вопрос, всё ещё не понимая, серьёзно она или нет.
– Наверное, я бы предпочёл шипучку, – ответил я. – Я вообще редко ем леденцы, разве что с виноградом. Обычно я просто съедал шипучку, а леденцы кому-нибудь отдавал. Они слишком сладкие.
– Вот что я подумала, – сказала Ликси разочарованно. – Я думаю, мы не сможем быть друзьями, так как я тоже люблю шипучку. Иначе мы будем постоянно бороться за то, кому она достанется. Знаешь, один очень известный психиатр однажды провёл исследование по психологии на основе «Фан Дип». Её звали доктор Мейв Шула, и она на самом деле могла точно предсказать душевное расстройство и психическое заболевание у своих пациентов, основываясь исключительно на том, какую часть они предпочитали, леденец или шипучку.
– Неужели? – удивился я, на мгновение задумавшись, не издевается ли надо мной эльфийка.
Несколько секунд Ликси смотрела на меня спокойным взглядом, её лицо ничего не выражало. Наконец её губы растянулись в улыбке, и она рассмеялась.
– Нет, конечно, нет! – воскликнула она и замолчала. – Ну ладно, всё это на самом деле правда. Кроме той части, где говорится о шипучке. Я определённо больше люблю леденцы.
Я снова рассмеялся, когда мы вышли наружу, ощутив прохладный полуденный морской бриз.
Но всё это не означало, что мы только и делали, что развлекали друг друга глупыми нелепыми шутками, хотя я и заставлял её смеяться не меньше. По какой-то необъяснимой причине она действительно считала меня смешным, как во времена шестого класса. Мы говорили и о других вещах.
Например, пошутив ещё несколько раз о «Фани Дип» и способности предсказывать психические расстройства, она заговорила о чём-то более серьёзном.
– Я знаю, что вы, ребята, думаете, что в современном мире у эльфов такая замечательная жизнь, – сказала она. – Раз большинство из нас богаты, значит, у нас нет никаких забот в этом мире. Но быть богатым подростком совсем не так здорово, как кажется.
Это было внезапно, но у меня сложилось ощущение, что она с самого начала хотела поднять эту тему. И я думаю, что винить её было трудно. Никому не нравится, когда другие воспринимают тебя не таким, каков ты есть на самом деле. Во многих отношениях это худшее чувство в мире. Поэтому я решил со всем вниманием отнестись к этому разговору.
– Правда? – спросил я. – Как же так?
– Во-первых, я постоянно нахожусь под давлением, – объяснила девушка. – От меня слишком многого ожидают. Я должна превзойти других детей не только в школе, но и в жизни. И потом, есть ещё чувство вины. Оно всегда с тобой, каждый день, как тень. Наверное, не все богатые дети чувствовали то же самое, но я чувствовала.
– Что ты имеешь в виду?
– Это трудно объяснить, – сказала Ликси, усаживаясь на старую скамью на крыше сторожевой башни, откуда открывался особенно красивый вид на Сан-Франциско.
– Попробуй, – попросил я. – Мне всё равно больше нечего делать, кроме как сидеть в старой тюремной камере и разглядывать свои ногти на ногах.
– Мерзость! – рассмеявшись, поморщилась Ликси. Затем она вновь стала серьёзной, и спросила, подняв бровь: – Ты же знаешь, что мы все здесь спим в старых тюремных камерах, верно? Даже я.
– Неужели? – удивился я сквозь шум разбивающихся о скалы волн – звук, который за последние несколько дней стал для меня особенно успокаивающим.
– Да, – подтвердила девушка. – Конечно, наши двери не запирают каждый раз, но почти все мы спим в камерах, мало отличающихся от твоей. Мы живём в новом крыле, так что кровати там удобнее, и у нас есть возможность приходить и уходить, когда нам заблагорассудится, но всё же…
– Неженки, – сказал я.
Ликси снова засмеялась своим почти музыкальным смехом.
