Я чувствовал укол вины каждый раз, когда слышал её голос. Разговор с ней напомнил мне Ари – они были разными во многих отношениях, но мне нравился их смех, и они обе заставляли меня чувствовать себя расслабленно. Было трудно не чувствовать себя виноватым, думая об Ари, потому что здесь я смеялся и шутил с новым другом и при этом даже не знал, в порядке ли она.
– Честно говоря, – произнесла Ликси, – я чувствовала вину каждый раз, когда получала что-то дорогое. Или была вынуждена делать вещи, которые большинство детей не могли себе позволить. Например, когда мы ездили в Вест-Сайд в Чикаго, чтобы посидеть в роскошном номере моего отца, смотря игры «Блэкхокс» и «Буллз», я всегда чувствовала больше вину, чем радость. Я не просила ничего подобного, потому что определённо не сделала ничего, чтобы заслужить это. Мне просто повезло родиться в богатой семье. Так почему же я живу такой замечательной жизнью, когда десятки тысяч семей по всему городу едва сводят концы с концами? Я имею в виду, я никогда не умела игнорировать подобную несправедливость. В этом не было никакого смысла.
– Я даже не думал, что вы, ребята, можете так себя чувствовать, – поразился я.
– Никто не думал, – сказала она. – И самое непростое то, что ты даже не можешь ни с кем этим поделиться, потому что тогда будешь выглядеть избалованным ребёнком, жалующимся на то, что у него всё слишком хорошо. Это безвыходная ситуация для того, кто не может просто принять, что он счастливый избранник судьбы, и может просто ни о чём не переживать и наслаждаться жизнью. Этого мне так и не удалось сделать. Не то чтобы я жаловалась, я имею в виду, что всё равно не стала бы вываливать всё это на других. Именно этот факт заставляет меня стыдиться больше, чем что-либо другое. Я пыталась убедить родителей больше жертвовать на благотворительность, быть более щедрыми и менее легкомысленно распоряжаться нашим богатством. И они действительно много занимались благотворительностью, но всё равно недостаточно, это была лишь малая часть их денег. Родители были одержимы созданием того, что они называли богатством поколений. Для меня. Они откладывали и копили деньги для меня, моих детей и их детей, которых даже не существует и, возможно, они никогда не появятся!
Девушка замолчала, сделав несколько глубоких вдохов. Как будто она долго ждала, что кто-то вне её круга, кто-то, кто не был эльфом, согласится её выслушать, чтобы она могла наконец поделиться всем этим и не быть осуждённой.
– Понимаю, – сказал я. – Это действительно звучит не очень весело.
И я не шутил. Вырасти в относительной бедности не так уж и здорово: работать почти полный рабочий день в магазине моего отца с одиннадцати лет и ходить в школу – было не той жизнью, о которой мечтают дети. Но, по крайней мере, я действительно чувствовал, что заработал большую часть того, что имел. И я действительно наслаждался каждой мелочью в жизни, хоть я и не мог себе позволить роскошных мест на спортивных мероприятиях и концертах или дорогостоящих поездок на Карибские острова. Учитывая все обстоятельства, я не уверен, что хотел бы поменяться с ней местами.
– Это странно, – сказала Ликси с невесёлым смешком. – Почему-то, получив всё, что я когда-либо хотела, я почувствовала себя странно опустошённой. Мой психотерапевт однажды сказал мне, что у меня депрессия. Казалось бы, это должно было встревожить моих родителей, но это только разочаровало их.
– Неужели? – поразился я, с трудом представляя себе такое. Несмотря на то что мой отец иногда был несколько отчуждённым, он всегда был заботливым и добрым, оставаясь таким даже сейчас, когда у него частенько возникали эти его приступы.
– Да, они не очень-то ласковы, – ответила она. – Это обычное явление среди эльфов. Очень немногие из нас в ПУКах, включая меня, слышали ободряющие слова от наших родителей. Многие из нас в детстве проводили больше времени с нянями, чем с собственными мамами и папами. Мой отец никогда не обнимал меня и даже ни разу не сказал слова «Я люблю тебя».
– Если хочешь, можешь обнять меня.
Я распахнул объятия, надеясь, что это не покажется ей издёвкой над её явно несчастливым детством. К моему облегчению, лицо девушки озарилось улыбкой, а затем она снова рассмеялась.
– Ещё слишком рано для гномьих объятий, – сказала она.
– Ну, тогда предложение отменяется, – пробурчал я, притворяясь обиженным.
– Кроме того, в моей жизни были не только тоска и мрак, – продолжила Ликси. – В том, чтобы расти эльфом, тоже много хорошего.
– Назови хоть один плюс, – пошутил я.
– Эльфы любят музыку, – сказала она, заставив меня задуматься, не потому ли Головастик был так одержим ею. – Я имею в виду, мы практически изобрели современную поп-музыку. Трое из четырёх участников «Битлз» были эльфами. А также около половины артистов, которые в настоящее время возглавляют хит-парады. Эльфы выиграли более двух третей всех «Грэмми» за время её существования.
– Ладно, ладно, хватит хвастаться, – сказал я. – Элвис был гномом, так что выкуси!
– Ты знаешь хоть одну из его песен?
– Эм, ну, нет, – признался я. Я только знал, что он был гномом, потому что однажды подслушал, как Ари и Головастик говорили об этом. – Но это не значит, что он был плох! Назад в прошлое, все дела.
– И в каких же годах он выступал? – поинтересовалась она с лукавой усмешкой на лице.
– Ух… в 40-е годы?
Ликси только рассмеялась и не сказала, правильно я угадал или нет.
– Нам тоже нравится наша старая музыка, – продолжала девушка. – На всех традиционных эльфийских празднествах вроде фестиваля Китрис группа под названием «Путь отваги» играет знаменитые эльфийские народные песни Земли отделённой. Ещё есть очень хорошая кавер-группа под названием «Стезя добродетели». Музыканты играют всю ночь, а мы танцуем до тех пор, пока у нас не начинают болеть ноги. Мы все любим играть в игры, просто смеяться и веселиться.
Сначала это прозвучало как странное заявление, но потом я кое-что понял.
– Знаешь, гномы на самом деле не так уж много смеются, – сказал я. – По нашему мнению, веселье обычно подразумевает более серьёзные вещи, такие как выдувание стекла, изготовление оружия, добычу минералов, поедание тонны мяса и рассказывание историй о Земле отделённой. И чаще всего они совсем не весёлые.
– А эльфы так любят игры, – восторженно продолжала Ликси, – что когда-то изобрели бейсбол. Это вариация древней эльфийской игры под названием «Огненная подача». Лучшей командой в те времена, по мнению многих, хотя её участники умерли более ста тысяч лет назад, была команда «Фельзелийские объединённые кракены». В этой игре они были как нью-йоркские «Янки».
Мы сели на скамейку и ещё немного поговорили о спорте, выяснив, что никто из нас его не любит. В конце концов мы направились обратно к моей камере.
В какой-то момент на обратном пути мы заговорили о магии. Ликси казалась искренне впечатлённой, когда я сказал, что у меня есть способности.
