В качестве примера можно рассмотреть проблему, с которой столкнулась компания по технологическому обучению Udacity, во время одного их совместного проекта с Государственным университетом Сан-Хосе. Целью сотрудничества было предоставить три курса: по математике, корректирующей статистике и базовой статистике двум группам студентов – очникам SJSU и онлайн-студентам общественных колледжей. По окончании обучения сравнили результаты, достигнутые учащимися онлайн-курсов Udacity и студентов очной университетской группы. Результат оказался не очень обнадеживающим: зачетный балл в очной группе смогли набрать около 80 % студентов, а в онлайн-группе – менее 30 %.
Разумеется, это не означает, что онлайн-курсы безнадежно плохи или что они не станут лучше со временем. Нет сомнений в том, что причины их низкой эффективности можно понять и устранить. В описанном случае было ясно, что для группы заочных студентов существовали реальные препятствия на пути обучения: у некоторых не было постоянного доступа к компьютеру или ноутбуку, у других были проблемы совмещения обучения с другими обязательствами, а третьи испытывали затруднения, связанные с более слабым исходным уровнем знаний. Все эти проблемы свидетельствуют о том, что использование технологии само по себе еще не в состоянии решить проблему доступности и высокого качества непрерывного обучения. Методы, основанные на искусственном интеллекте, безусловно, являются мощным образовательным инструментом: возможность пройти короткие онлайн-курсы дали бы, например, Эстель новые возможности, которые позволили бы ей учиться намного более гибко. Однако другие проблемы, с которыми она сталкивается при приобретении новых навыков, далеко выходят за рамки одной лишь гибкости обучения.
Новая система образования
Система образования во всем мире претерпевает изменения, но этот процесс только начался. Отчасти это связано с традиционной направленностью деятельности высших учебных заведений на учащихся в возрасте 18–21 года
[229]. Основные перемены должны быть направлены на формирование учреждений, способных обеспечивать обучение на протяжении всей жизни, и ориентироваться на потребности и мотивацию старших поколений. Потенциальные институциональные выгоды этого огромны, учитывая соотношение между объемами образовательного рынка в зависимости от возраста. Например, в Великобритании на момент написания книги насчитывалось около 4,2 миллиона человек в возрасте от 20 до 24 лет, а в возрасте от 25 лет и старше – более 46 миллионов. Похожая ситуация наблюдается и в Японии, где возраста, в котором традиционно получают высшее и среднее специальное образование, в этот же период достигло всего 6,3 миллиона человек, а людей возрастом от 25 до 70 было более 73 миллионов.
Последствия этого демографического разрыва весьма ощутимы. Так, в 2018 году Гарвардская школа дополнительного образования приняла больше студентов, чем все остальные отделения и факультеты Гарвардского университета вместе взятые. Учитывая огромные коммерческие возможности, которые открывает перспектива непрерывного обучения, неудивительно, что инвесторы делают на нее большие ставки. В 2010 году венчурные фонды вложили в образование около 700 миллионов долларов, а к 2018 году эта сумма возросла до семи миллиардов. Более того, к 2018 году, по словам Майкла Мо, соучредителя образовательного инвестиционного фонда GSV Asset Management, в этой сфере уже возникло восемь «единорогов» – технологических стартапов, каждый из которых оцениваются в один миллиард долларов.
Однако за всеми этими инвестиционными показателями стоит один из наиболее важных аспектов, буквально взывающих к социальной изобретательности. Общество отчаянно нуждается в динамичном непрерывном обучении, которому присущи широкие возрастные рамки и инклюзивность. По словам декана Гарвардской школы дополнительного образования Хантингтона Ламберта, его «единственное стремление сейчас – побудить всех, кто занимается вопросами непрерывного образования, обеспечить 20 миллионов человек в США, которым так необходимо получить новую квалификацию для вступления в экономику, базирующуюся на знании, а кроме того – еще два миллиарда таких же людей по всему миру».
[230] Масштабы нашей сегодняшней повестки дня в области образования в буквальном смысле – невероятны.
8
Повестка дня для правительств
Правительства каждой страны играют ведущую роль в мировых попытках обеспечить процветание человека; им нужно действовать прямо сейчас. Главная их функция состоит в том, чтобы предоставлять законодательные платформы, которые позволяют и поощряют людей становиться социальными первопроходцами, и одновременно обеспечивать страховку и поддержку тем, кто пострадал или может пострадать в критические переходные периоды.
Эта деятельность правительств имеет основополагающее значение, поскольку именно управляющие органы обладают особыми полномочиями, которых нет ни у каких других учреждений: облагать налогами, создавать субсидии и льготы, издавать законы, регулировать и координировать. Повестка дня для них по многим вопросам является чрезвычайно широкой, поэтому здесь мы фокусируемся только на тех элементах, которые исследовали вместе с нашими читателями на протяжении всех предыдущих глав книги: работа, карьера, образование и социальные взаимоотношения.
При рассмотрении любого из этих элементов становится ясно, что сами основы отношения к ним, лежащие в основе нынешней политики правительств, к сожалению, устарели. Слишком многое в этих системах основано на трехэтапной модели жизни, длящейся в среднем до 70 лет. Одновременно считается само собой разумеющимся, что ключевыми активами фирм являются «неживой» материальный капитал, например машины и недвижимость; и что большая часть любой рабочей или деловой карьеры подразумевает полную занятость и неразрывную связь с одной и той же корпорацией. Однако в современном мире государственная политика должна учитывать реальность и необходимость многоступенчатого подхода к жизни, высокую – вплоть до 100-летней – ожидаемую ее продолжительность, а также тот факт, что главной ценностью любой компании сейчас становятся не физические, а культурные и человеческие активы, и что значительная часть работы будет характеризоваться большей гибкостью, включающей неоднократную смену рабочего места, профессии и фирмы. Переход к новой политике будет неизбежно связан с «перемонтированием» существующих институтов, законодательных и нормативных актов, чтобы свести к минимуму потенциальные провалы и поддерживать направления, ведущие к оптимальным результатам.
Чтобы сократить вероятность ошибки и неудачи, правительства должны обеспечить всеобщее понимание необходимости правильно подготавливать свое будущее и инвестировать в него. Добиться этого будет непросто, поскольку за последние несколько десятилетий значительные суммы рисков различного типа были переданы от правительств и даже фирм частным лицам. Рассмотрим в качестве примера риски, связанные с долголетием. В большинстве стран государственные пенсии уменьшились в объеме, причем в это же время сократилось и количество корпоративных пенсионных схем с установленными выплатами. Людям теперь приходится больше полагаться на собственные сбережения, чтобы финансово обеспечить свою потенциально весьма долгую жизнь после выхода на пенсию. Другая критическая область рисков связана с быстрыми технологическими изменениями. Во время последнего переходного периода в технологии ответственность за обучение сотрудников перешла от правительства и корпораций к самим работникам, поэтому, если люди не вкладывают средства в свое образование, их шансы потерять работу сильно возрастают. Наконец, существуют риски, связанные с работой. Если раньше можно было рассчитывать на стабильную работу на полный день, и одно это уже позволяло обеспечить определенный уровень гарантированного дохода, то нынешний переменчивый график работы, востребованный «гиганомикой», больше не в состоянии обеспечить этого. Все возрастающая и расширяющаяся передача рисков от правительств частным лицам создает первоочередное требование к правительствам: те должны помочь наибольшему количеству людей осознать, что перемены неизбежны и готовиться к ним нужно со всей серьезностью.
