Мне не верилось, что этот человек сможет сотрудничать с порождением тьмы, которым, без сомнений, являлась внучка мастера Фонтена. Он его самого чуть было не забил до смерти!
– Я не фанатик, Норвуд, – инерфектор угадал мои мысли. – Если нужно объединиться с меньшим злом, чтобы победить большее – я сделаю это. Главное, чтобы она сама захотела нам помогать.
– Там ведь её деда пытают, – заметил я. – Да и неспроста же Опалённую ищут таким образом – уж точно не для того, чтобы награду вручить. А значит, они для неё такие же враги, как и для нас!
– Будем надеяться, что ты прав, – дипломатично ответил господин Глен. – Но в любом случае её надо как-то найти. И желательно это сделать до того, как девушка отправится вызволять деда самостоятельно. Если она, конечно, собирается это делать.
Скепсис интерфектора был понятен – я и сам не испытывал никаких тёплых чувств к внучке мастера Фонтена. Окружающий нас кошмар – это последствие её действий. Но не думаю, что она не придёт на помощь близкому человеку.
Однако что делать было неясно. Мертвяки на улицах ограничивали передвижение по земле, упыри – по крышам. Да и кроме того, пусть город невелик, но найти одного человека, не имея ни малейшего представления о том, где он может находиться – невозможно.
– А как ваш сын так быстро нашёл Опалённую сразу после прибытия в город? – не подумав, спросил я.
Интерфектор глянул на меня с недоумением.
– Мой сын стал упырём, Норвуд, – если раньше мужчина удивлялся моей сообразительности, то теперь он был явно разочарован. – И чуял всех порождений тьмы, ведь именно для этого интерфекторы и принимают скверну…
Наступил мой черёд недоумевать.
– Мне казалось, он сделал это из страха перед мертвяками, когда был на Севере, – забормотал я.
– Нет, Норвуд, иногда нам приходится запускать тьму в себя, чтобы найти нужное порождение зла, – марево от кольчуги было особенно заметно сейчас, когда солнце светило со спины. – И не у всех хватает духу сдаться братьям, после того как всё заканчивается. Мой сын не смог и бросился в бега.
– Из-за этого в народе ходят слухи, что интерфекторы могут унюхать нечисть на расстоянии? – мне стало стыдно, ведь получается я зря считал его сына трусом.
Мужчина кивнул и вновь стал глядеть на площадь.
Значит, его сын принял скверну, чтобы найти какую-то особенно сильную тёмную тварь. Можно сказать, добровольно расстался с жизнью, чтобы спасти людей… А то, что не смог совладать с собой и бросился в бега, нисколько не обесценивает его поступка. Но даже после всего, он всё равно продолжил бороться со злом!
И похоже, история, рассказанная интерфектором, благотворно на меня подействовала – я вспомнил кое-что из сказанного Опалённой во время нашей первой встречи. И, возможно, это поможет её найти…
Глава 14
Наш театр давно заброшен. Так вышло, что труппы, ехавшие раньше с севера, отчего-то перестали останавливаться здесь, предпочитая отправиться сразу на юг, до ближайшего Сильного города. Поговаривают, некоторые пересекали наш оаз целиком и уходили через следующую межу в другой, где городов, а значит и денег, было побольше.
Поэтому-то последнее и единственное театральное выступление, на котором я бывал, случилось незадолго до смерти отца. Сам спектакль в памяти не сохранился, единственное воспоминание – это массивные тяжёлые кресла в первом ряду.
Следом за ними стояли самые обычные лавки, места на которых стоили всего лишь одну медную монетку, но отец тогда не поскупился, и мы разместились у самой сцены. Гладкие деревянные подлокотники и высокие прямые спинки, которые наверняка закрывали весь обзор тем, кто сидел позади, навсегда остались в воспоминаниях.
Потом отец погиб, спектакли показывать перестали, а здание театра, принадлежавшее городу, опустело. Жить в нём было невозможно, разрушить нелегко, поэтому о нём просто забыли. А кресла – как, впрочем, и лавки – быстро растащили предприимчивые горожане.
– И ты думаешь, слова Опалённой о том, что тебе удастся посмотреть представление из первых рядов… – начал господин Глен, выслушав моё предположение.
– Значат, что она скрывается в заброшенном театре, – я закончил мысль сам.
Теперь, произнесённая вслух, эта идея больше не казалась мне такой уж правильной, но других-то всё равно нет, не так ли?
– Точнее, значат, что она там скрывалась раньше, до того как мы повстречались с ней в доме, – поправился я. – Но почему бы ей не быть там и сейчас? Здание заброшенное, а таких у нас немного, слухи о нём ходили паршивые… Очень подходящее место!
Всякие небылицы о старом театре горожане стали рассказывать после того, как там помер один из окрестных жителей. Пьяный возвращался из трактира и вместо собственного дома, случайно зашёл туда. Не знаю, что послужило причиной смерти, но вряд ли в этом можно было винить здание – скорее уж вино и пиво. Но они никакого суеверного ужаса у обывателей почему-то не вызывают, хотя явно погубили людей больше, чем все театры вместе взятые.
– Тогда следует его проверить, – интерфектор в очередной раз высунулся из-за гребня крыши, выискивая упырей. – Тем более, здесь всё равно ничего нового не происходит…
На городской площади, прямо у входа в ратушу, действительно не происходило ничего такого, чего бы мы ещё не видели – четыре человека, стоявшие вокруг большого стола, вытащенного явно из кабинета бургомистра, что-то делали с мастером Фонтеном. Что именно было не понятно, но судя по раздающимся крикам – ничего хорошего.
Двигаясь по крышам, мы добрались до заброшенного театра гораздо быстрее, чем петляли бы по извилистым улочкам. Не прошло и четверти часа, как большое посеревшее каменное здание предстало перед нами во всей красе. Украшенное колоннами, оно представляло собой одно большое помещение под покатой крышей.
Перебраться на неё получится вряд ли – слишком далеко, чтобы перепрыгнуть. Можно было бы, конечно, соорудить какие-нибудь мостки, но к чему тратить время, когда мертвяков в округе не видать, а значит, получится пройти и по земле.
– Спускаемся, – коротко скомандовал интерфектор и выхватил свой небольшой топорик.
После просторов крыш, стены домов давили как-то особенно сильно – казалось, что из-за каждого угла смотрят чьи-то глаза. Поэтому мы шли до входа в театр очень осторожно, выставив перед собой оружие. Я переводил арбалет с одного дверного проёма на другой, но никакой опасности не было.
На улицах, близ здания, было по-настоящему тихо – только покрикивания птиц да хлопки их крыльев. Вот оглушительно скрипнула ставня, и лёгкий ветерок, качнувший её, сразу же умчался прочь.
– Не заперто, – господин Глен настороженно потянул на себя одну из створок, опасаясь нападения. Однако за ней никого не было.
Раньше напротив входа находилась сцена, но её давно уже разобрали. Нехорошая репутация не отпугивала, когда можно было чем-нибудь поживиться. Пусть даже простой деревяшкой.
