Элиза опешила, услышав слова мистера Морро. Это было бы отлично – избавится от Картера на всю жизнь! О большем она и мечтать не могла.
– Адвокат свяжется с вами, а теперь перейдем к самому важному. Расскажите мне всю историю с самого начала и до конца. К сожалению, вам придется вновь освежить в памяти подробности той ужасной ночи, когда Рик совершил на вас нападение на чердаке.
Разговор длился очень долго, Элизе казалось, что более трех часов. Она измучилась, но ее состояние не отбивало желание пойти к себе в комнату, прикрепить новый лист ватмана к мольберту и начать работу над чем-то новым. Или все же сделать копию картины с водопадом? А зачем? Ведь это прошлое. А его надо отпустить. Значит, она будет рисовать что-то другое, например берег моря и закат. Опять Испания…
После того как встреча с мистером Морро завершилась, Элиза направилась в свою комнату. И сделала то, о чем мечтала три часа. Стояла над чистым листом бумаги с кистью… но не знала, с чего начать. Как много идей! Пусть будет море и берег. Она макнула кисть в синюю краску и перенесла ее на палитру. А потом примешала к синему цвету желтый, получая травянисто-зеленый оттенок.
Теперь чистый лист бумаги ее не интересовал, она занялась тем, что схватила палитру, макнула кисточку в белую краску и получила более светлый тон. Нет! Не этого она хотела! Нужен коричневый! Она взглянула на краски, нашла коричневый цвет и макнула в него кисть, перенося к уже готовому новому травянистому колеру. Элиза аккуратно работала, почти не дыша, наблюдая, как меняется оттенок.
Она сделала вдох только тогда, когда под ее кистью образовался изумрудный тон. У нее получилось! Она тотчас перенесла новый цвет на ватман, любуясь им и не веря в то, что сотворила сама. Можно еще добавить чуть-чуть коричневого, чтобы изобразить те яркие крапинки.
Вот они – глаза Кристиана.
* * *
А Кристиан был в Англии, как и обещал. Он дождется суда. Мужчина не спешил в Испанию, ведь впереди Рождество. Уже прилетели родители из Дубая, в доме стало шумно и людно.
– Вы не поверите, кто приедет к нам на рождественские праздники! – заявила мама.
Она всегда любила встречать Рождество в кругу семьи. Но раз все в сборе, а кто-то должен прилететь, то это однозначно Джек Арчер – крестный Криса, друг семьи и наставник. Когда-то он был изысканным ценителем девушек, и те толпами падали к его ногам. Но нашлась одна в этом мире, которая сделала так, что упал и он. Милена! Надо же, а иногда судьба смеется над всеми: Кристиан ухаживал за ней сразу после развода с Лусией. Похоже, Милена – не его судьба, она хорошая девушка, красивая, но не сравнится с Элизабет.
А Элиза покорила его, в сердце уже никогда не будет места для других женщин. И почему-то теперь все напоминало о ней. Наверное, это и есть настоящая любовь.
Кристиан старался улыбаться и делать вид, что ничего в его жизни не произошло. Но был вынужден рассказать родителям о взрыве и Рике Картере, ведь судебный процесс не скроешь.
Мама даже присела, схватившись за грудь, а отец насторожился от того, что имя «Элизабет» было произнесено ровно двести шесть раз.
И только Вирджиния знала правду, но не хотела верить в то, что ее брата так жестоко отшили.
– Дай мне ее адрес, я хочу с ней поговорить!
– Не стоит, я же не насильно хочу ее женить на себе. Она сделала выбор. Хотя я не уверен, что осознанно, просто на нее много навалилось, еще и я со своими чувствами и предложением. На ее месте я бы тоже отказал.
Вирджиния округлила глаза, села напротив брата и коснулась его руки.
– Знаешь, что я заметила? Ты говоришь об Элизабет не так, как раньше. Я помню твои рассказы о Лусии… А вот Элизу ты боишься обвинить, замарать даже словами, хотя я чувствую, какую боль она тебе причинила. Но об этом ты молчишь.
– Элизабет не виновата, – прошептал Крис, уставившись в одну точку, но понимая, что сестра права, – она еще очень юна, хотя столько уже пережила, что стала гораздо старше и опытнее Лусии.
Вирджиния впервые видела его таким влюбленным, обиженным, но готовым отстоять честь девушки и доказать, что она поступила верно. Он любил! Кристиан Фернандес любил настоящей любовью, какая должна быть, чтобы создать семью. Лусия не являлась таковой, скорее, то была юношеская страсть или соперничество. Конечно же! Ведь Лусия ушла от Карлоса к Кристиану, началась дележка женщины.
Элизабет никто не делил, она просто существует. Но сама еще не услышала свое сердце. А в любви не стоит торопиться. И создавать семью тоже надо без спешки.
– Я могу пойти с тобой в суд? – спросила Вирджиния, все еще касаясь его руки. – Хочу посмотреть на нее. Я буду молчать, клянусь.
– Зачем? – удивился Крис. – Нет смысла. Она отказала, второй раз я уже ее не попрошу выйти за меня. И второго раза может не быть, потому что после суда я улечу в Аликанте и продолжу жить прежней жизнью. А с Элизабет я больше никогда не встречусь.
– Тогда тем более ты ничего не теряешь. Я хочу посмотреть в глаза девушке, которая смогла влюбить в себя моего брата до такой степени, что он сделал ей предложение.
Кристиан кивнул: пусть делает, что хочет. Да и поддержка в суде не помешает.
– Ладно. Но никому не говори про Элизабет.
– Не волнуйся. – Она наклонилась и поцеловала его в щеку. – Все уже догадались. Папа точно, от него вообще ничего не утаишь. Скоро приедет Арчер… Не забывай, что он видит нас с тобой насквозь. Вспомни, как он определил мою любовь к Саиду еще до того, как я сама это поняла.
Значит, надо научится врать, заставить себя радоваться за праздничным столом и казаться самым счастливым. А может, сбежать до приезда Арчера.
Глава 33
Суд отложили до января, пришлось праздновать Рождество в Лондоне и с желанием убраться из Англии как можно скорее. Вирджиния спасала брата: о чем-то щебетала, переключала внимание на маленького Амина, делая малыша героем дня. Выглядели ее усилия смешными, Кристиана это забавляло, и он даже от души посмеялся.
Вспоминал ли он Элизабет?
Проще было пересчитать, сколько раз он не думал о ней. Задавался вопросом: рисует ли она? И если да, то что?
Ее рисунок до сих пор лежал в тубусе, но пора было освободить его. Кристиан схватил тубус, вытащил лист ватмана и развернул. На губах мужчины заиграла улыбка, такая же теплая, какой была в тот самый день, когда он стоял у водопада, возле озера на необитаемом острове.
Вирджиния ахнула и воскликнула:
– Как красиво! Но ты уверен, что делаешь все верно?
– Да, – кивнул Кристиан, – я еще никогда не был так уверен.
Он принес рисунок к каллиграфу мистеру Джонсону, в его мастерскую в Лондоне, с единственной просьбой:
– На этой картине мне нужна надпись.
Мистер Джонсон был профессионалом своего дела, он творил настоящие шедевры на готовых рисунках, рекламных плакатах, щитах. Делал искусные надписи любой сложности в только ему одному присущей манере. Этот человек точно не испортит рисунок. И сделает шрифт особенным, уникальным, не компьютеризированным. Единственным в мире. Такая работа стоила дорого, но никаких денег не жалко, ведь то, что задумал Кристиан, – дороже в тысячи раз.
