– Они рассказали тебе, какие у нас есть варианты? – прошептала я.
Ной разозлился:
– Я бы не назвал это вариантами.
Я сжала его руку:
– Мы можем быть вместе, если согласимся помочь им.
Ной покачал головой:
– Ни за что, Поппи, я этого не сделаю. Лучше провести жизнь без тебя, чем превращать нашу любовь в работу над ошибками людей, косящих под Бога.
Я захихикала – конечно, он имел в виду доктора Бомонт. Очевидно, на Ноя она тоже произвела отнюдь не хорошее впечатление.
– Как тебе удается быть таким спокойным? Тебе не страшно?
Ной посмотрел налево. На зеркало, занимавшее всю стену. Я представила доктора Бомонт, которая сидела по ту сторону, облизывала губы и задавалась вопросом, согласимся ли мы стать подопытными кроликами или доставим ей удовольствие разлучить нас.
– Уверен, мы найдем какой-нибудь выход.
Его нижняя губа упрямо выпятилась. Он был серьезен, а значит, у него был какой-то план.
Я вопросительно подняла бровь.
– Доверься мне.
Он подмигнул так быстро и незаметно, что это могла увидеть только я.
Ной прочистил горло. Его голос стал другим – более громким и слегка отрепетированным:
– Я раздумывал об этом. Будет лучше, если ты вернешься в Мидлтаун, а меня увезут отсюда.
Я не знала, было это частью его плана или нет. Но как бы то ни было, его слова ранили меня сотнями лезвий.
– Ной, не глупи.
– Нет. Это же логично. У тебя там семья, друзья, колледж…
Слезы вновь заструились по моему лицу:
– Но у меня не будет тебя!
– Ты к этому привыкнешь.
Он говорил так спокойно, что я заплакала сильнее.
– А как же группа? – заныла я.
От этого вопроса лицо Ноя смягчилось. Он притянул мои руки ближе к себе и поцеловал их. Над нами замерцал свет, поэтому он тут же отстранился.
– Уверен, мир проживет и без музыкальных талантов «Боли перемен».
Из меня вырвалось еще одно рыдание, и Ной сочувственно склонил голову набок.
– Так, – сказал он, подзывая меня к окну. – Не плачь, иди сюда.
Я икнула и почти вплотную прижалась к окошку. Ной протянул руки и обхватил мое лицо, стирая слезы большими пальцами. Я растаяла в его руках и закрыла глаза, мечтая о том, чтобы он мог вечность вот так касаться меня.
Его дыхание защекотало мое ухо. Он говорил еле слышно, но мне этого было достаточно:
– Повторяй за мной. И продолжай плакать. Я люблю тебя.
Затем тепло от его рук исчезло, и я открыла глаза. Ной выпрямился. Выражение его лица изменилось. И я заметила, что он тоже плакал. Не как девчонка – не покрывался красными пятнами и не драматизировал, но на его щеках застыли две слезинки.
И это разбило мое сердце.
Он поднялся.
– Ной, что ты делаешь?
Он не смотрел на меня – на его лице отражалась смесь горя и злости. Затем подошел к зеркалу и рассерженно постучал по нему.
– Мы закончили! – крикнул Ной. – Мы не будем вашими подопытными кроликами.
Зеркало осталось целым и невредимым. Поэтому нельзя было понять, что происходило за ним. Ной снова постучал, на этот раз агрессивнее.
– Я сказал, мы закончили! – крикнул он. – Ну же! Пора развести нас по комнатам, как непослушных детей!
Я поднялась:
– Ной, что ты делаешь? Как только они нас разлучат, все закончится. Ты не хочешь провести со мной побольше времени?
Он испепелил меня взглядом. Я надеялась и молилась, чтобы это было частью его плана, иначе мои слезы будут литься вечно.
– А зачем? Может, быстрее привыкнем к этому.
Я опустилась на пол и снова заплакала, а Ной все так же барабанил по зеркалу. Распахнулась дверь, и ворвалась доктор Бомонт. Рейн стоял позади нее и заметно нервничал.
– Что здесь происходит? – Ее глаза округлились от злости. – Ты чуть не испортил государственное имущество.
– Мне плевать, – сказал Ной. – Мы поговорили. И не станем помогать вам, ужасная маленькая сучка.
Аните словно дали пощечину. Поджав губы, она втянула воздух, а затем выдохнула:
– Если вы так решили, то так тому и быть.
Из меня вырвалось еще одно рыдание, и она с отвращением посмотрела на меня.
– А мисс Лоусон согласна с вами?
Я же просто продолжала плакать. Ной был таким красивым. Его глаза горели от злости, слезы сверкали на его щеках. Я не знала, что произойдет дальше, но для себя решила: если это наша последняя встреча, то я запомню его таким. Сильным, воинственным, полным жизни.
– Она согласна.
– Вы решили, кто покинет Мидлтаун?
– Я. Заберите меня и оставьте, где захотите. Мне плевать.
– Все будет не так. Мы поможем тебе устроиться.
Ной пожал плечами:
– Не важно.
– Тогда все решено.
Анита быстро щелкнула пальцами, и за ее спиной, как бумеранги, возникли два охранника. Она показала на нас.
– Девчонку верните в ее комнату, – проинструктировала она. – Мы чуть позже решим, как помочь ей отвыкнуть. А что касается парня… На крыше ждет вертолет. Пожалуйста, сопроводите нас туда.
И тут до меня дошло. Все пропало. То, что запланировал Ной, не сработало. Охранники были вооружены, а мы находились в каком-то сверхохраняемом лабиринте.
Я закричала. Мне хотелось протестовать. Визг, вырывавшийся из моего рта, был настолько пронзителен и ужасен, что все поморщились.
– Вы не можете забрать его! Не можете! Не можете!
Один из охранников взялся за стеклянную дверь. Я заметила на лице Ноя новые слезы. Мне так сильно хотелось прикоснуться к нему. Он посмотрел в мои глаза, и я увидела, что его снедает такое же желание.
И вновь закричала:
– Нет, Ной! Я люблю тебя. Я люблю тебя.
Он разрыдался:
– Я тоже тебя люблю! Очень сильно!
Второй охранник направился ко мне.
– Не приближайтесь!
Ярость в моем голосе была такой сильной, что он и в самом деле замер. Но тут первый охранник дернул за ручку и открыл дверь. В этот момент Ной метнулся к нему, сбил его с ног и побежал прямо ко мне.
– Остановите его! – услышала я крик Аниты.
Все происходящее замедлилось, как в каком-нибудь фильме.
Ной бежал в мою сторону, раскинув руки в стороны. Охранник, направлявшийся к нему, повалился на пол и пытался подняться, а второй приближался ко мне. Я подскочила, чувствуя необычайную легкость, и побежала к Ною. И тут же ощутила электрические импульсы, которые связывали наши сердца и притягивали нас друг к другу.
