Рейн пододвинул стул и сел.
Она снова была вынуждена отвернуться от монитора:
– Что?
Рейн впервые выглядел взволнованным:
– Нам просто интересно.
Теперь Анита на самом деле рассердилась:
– Что вам было интересно?
– Ну, людям… в смысле мне и другим… нам просто интересно, были ли какие-нибудь новые показания?
Анита вздохнула. Конечно, они хотели это знать. Все хотели. Даже министр обороны ждал от нее отчет на двадцати страницах к полуночи.
Она откинулась на спинку стула и распустила тугой пучок. Как хорошо! Она провела пальцами по волосам и снова вздохнула:
– С прошлого вечера не было.
Рейн придвинул стул поближе. Его голос опустился до шепота.
– А прошлым вечером? – В его глазах отразился страх. – Те показания были высокими?
Анита кивнула:
– Полное совпадение. Наихудший сценарий. Самый дерьмовый сценарий, про который ты писал сочинение, когда учился.
Рейн невольно сглотнул:
– Ты думаешь, у них был…
Она закончила предложение за него:
– Физический контакт? Нет никаких сомнений. Такие показания не бывают от случайных встреч.
Анита нажала кнопку на клавиатуре и отправила график на печать. Затем передала его Рейну, заметив, что, после того как он отвлек ее от маникюра, она так и не нашла времени докрасить ногти.
– Вот, сам посмотри.
Рейн отодвинул листок подальше и прищурился, пытаясь прочитать график. Потом моргнул и еще раз отодвинул. И наконец смог разобрать значения.
– Господи!
Анита забрала у него листок:
– Знаю.
Она отхлебнула кофе и повернулась к монитору.
– И никаких изменений со вчерашнего вечера?
– Я смотрю на экран уже бог знает сколько времени – и ничего.
– Могу помочь, если хочешь.
Она задумалась. Честно говоря, компания ей не помешала бы.
– Хорошо.
Рейн подвинул стул еще ближе и уставился на код. Он не мог поверить, что она согласилась. Никто бы ему не поверил. Это точно. Так, надо сосредоточиться. Спасаем мир, не забыл? Рейн уставился на экран и слегка расфокусировал взгляд, как его учили. Анита сидела рядом и молчала, едва дыша.
Рейн не знал, сколько времени прошло, но он вдруг заметил короткую вспышку на экране. Он посмотрел на Аниту. Не глаза были широко раскрыты.
– Ты…
– Я видела.
Анита подскочила и нажала на красную кнопку на краю стола. Потом начала с бешеной скоростью печатать на клавиатуре что-то не поддающееся расшифровке. Ее пальцы мелькали так быстро, что за ними было невозможно уследить.
– Попытайся узнать координаты, – продолжая печатать, Анита отдала приказ.
Рейн подвинул стул к другому компьютеру, вошел в систему и усердно заколотил по клавиатуре:
– Мы опоздали. Точное местоположение не определить.
– Что? Ты хочешь сказать, что мы и в третий раз их потеряли?
– Извини. Мы просто недостаточно быстры.
Доктор Бомонт даже не обернулась, но продолжала выпаливать указания:
– Проверь новости. Я хочу знать обо всем, что произошло в Северной Европе за последние двенадцать часов. Наводнение, пожар, смерти при странных обстоятельствах – неважно, связаны они между собой или нет. Эта информация была мне нужна пять минут назад.
Рейн вошел в новостную ленту, вбил ключевые слова и отправил запрос. На экране вспыхнули заголовки, и он быстро просмотрел каждый, не задерживаясь на них:
– Ничего нет.
– Этого не может быть!
– Говорю же, никаких бедствий. По крайней мере, пока.
Анита перестала печатать. Затем опустила голову на стол, внезапно она почувствовала себя беззащитной, остальное отошло на задний план.
– Нам повезло, – считая свои вдохи, прошептала она.
Принтер распечатал последние показания. Рейн схватил листы и сразу же посмотрел на график:
– Нам определенно повезло.
Глава 8
ВЕРНУВШИСЬ ДОМОЙ, я разрыдалась еще сильнее. Лежала, уткнувшись лицом в кровать, и всхлипывала. Затем закрыла глаза, чтобы попытаться сдержать слезы. Но что бы я ни делала, видела перед собой искаженное отвращением лицо Ноя, что приводило к новой волне истерики.
В какой-то момент я почувствовала на себе мамин взгляд – она с тревогой замерла надо мной, видимо, считая это ухудшением моего психического состояния. Я не могла смотреть на нее и отвернулась к стене, продолжая рыдать и жадно хватать ртом воздух. И все это из-за парня. Мама бы все равно не поверила.
На прошлой неделе я не проявляла никакого интереса к любой особи мужского пола в радиусе восьмидесяти километров, а сейчас истерично ревела из-за какого-то гитариста, с которым даже не целовалась. Она ни за что не поняла бы меня. Ведь даже я себя не понимала.
А затем наступил момент, когда я уже физически не могла больше плакать. Рыдания медленно стихли и превратились в икоту. Я обняла свои ноги и начала дышать, пока не успокоилась настолько, чтобы без опаски встать и подойти к туалетному столику. Села за него и заставила себя посмотреться в зеркало.
Я всегда очень любила свой туалетный столик в стиле семидесятых, с огромным зеркалом в витой раме, покрытой безвкусно яркой позолотой. Но в тот момент, опустившись на невысокую табуретку, пожелала, чтобы у меня его не было. Мое лицо распухло так, словно я выстояла десять раундов на боксерском ринге, а глаза превратились в маленькие щелочки. Волосы были зализаны назад, а кожа на лице покрылась красными пятнами, как у ребенка, который добрался до красной краски и которому она очень понравилась.
– Отлично выглядишь, Поппи, – пробормотала я.
Устало вспоминая последние несколько дней и стараясь определить, что же, черт возьми, произошло, я какое-то время просидела у зеркала. Неудивительно, что иногда чувства называют разрушительными. Я будто пережила автокатастрофу. Пренебрегла всеми тщательно выверенными убеждениями против мужчин из-за того, что повстречала какого-то парня с роскошными волосами.
Нет, Ной прав: дело не только в этом. Что происходит? Я попыталась убедить себя, что это уже не имеет значения, ведь чувства скоро пройдут. Потом забралась в постель, даже не почистив зубы и не ополоснув лицо, и погрузилась в беспокойный сон.
