– Зачем ты рассказал мне это? – спросила я.
– Мне просто хотелось, чтобы ты знала все. – Он нервничал. – Чтобы ты могла, ну, понимаешь, уйти, если захочешь.
Я ласково погладила его лицо, удивляясь тому, как естественно чувствовала себя рядом с ним. Его глаза искали ответ в моих.
– Я не хочу уходить, – сказала я.
Ной одарил меня еще одной великолепной учащающей сердцебиение улыбкой, а затем крепко сжал мои руки:
– Я надеялся, что ты так скажешь.
Мы сидели и наблюдали за закатом, освещающим светло-голубые стены гостиной. Моя голова почти лежала на его плече, а ноги были перекинуты через его колени. Он спрашивал меня про мою жизнь и панические атаки, а я, совсем не стесняясь, отвечала ему. На самом деле я впервые нашла того, кто точно понимал, каково таким образом терять контроль над своим разумом. Затем он задавал вопросы про колледж, выпускные экзамены и другие обыденные вещи.
Этим вечером мы обошлись без взаимных подколов. Думаю, мы оба осознавали, что стоим на пороге свершения чего-то необычного. Чего-то серьезного, что не попадет в категорию отношений «с коротким сроком годности». Меня переполняли чувства, мое тело откликалось на его тело. В горле продолжали бурлить слова «думаю, я люблю тебя», и меня это пугало. Еще некоторое время назад я отвергала их, а теперь так быстро снова ощутила в себе. Вместе с этим нагрянуло непреодолимое желание рискнуть и довериться Ною, хотя это могло уничтожить мое сердце. Отсутствие взаимности. Боль. Унижение. Они шли в комплекте с признанием в любви. И часть меня хотела убежать домой, зарыться под одеяло и в одиночестве отыскать повод вновь стать циничной. Но желание остаться с Ноем было непреодолимым. Каждая клеточка моего тела хотела чувствовать его прикосновения. Всегда. Поэтому, когда мы увидели, что на улице стемнело и мне пора домой, я почувствовала себя паршиво.
Ожидая, пока он закроет дверь, я вновь поражалась тому, насколько он сексуален. Мы вышли из квартиры и направились к моему дому, а уличные фонари изредка омывали нас своим искусственным сиянием. Вскоре я заметила, что расстояние между фонарями увеличилось. Затем тротуар стал более неровным, а фонари и вовсе исчезли, погрузив нас практически в полную темноту.
И тут я осознала, что мы направляемся не к моему дому. Я так сильно отвлеклась на то, как ощущалась моя рука в его руке и насколько приятным было это чувство, что не заметила, как мы свернули с пути.
– Куда мы идем? – спросила я, едва различая очертания Ноя в темноте.
Он крепко сжал мою руку:
– Тсс! Мы почти пришли.
– Почти пришли? Куда? Я думала, мы идем ко мне домой.
Я не боялась, но испытывала тревогу и была сбита с толку.
Тротуар под ногами сменился узкой грязной тропинкой, вдоль которой росла ежевика. Из-за темноты я немного замедлила шаг, но затем вновь приноровилась.
– Куда ты меня ведешь?
– Ты никогда не приходила вечером на пустырь? – спросил он.
Я покачала головой:
– Разве там по ночам не полно эксгибиционистов и алкоголиков?
Он засмеялся:
– Поппи, это Мидлтаун. Уровень преступности равен нулю. Вечером тут всегда пусто. Хотя я не знаю почему, ведь вид невероятный. Держись крепко.
Неподалеку возникло жутковатое свечение, и мы пошли в ту сторону. Я споткнулась, но Ной без усилий удержал меня.
– Смотри, мы пришли.
Вид был такой красивый, что я отпустила его руку.
Бог знает сколько времени я просидела здесь, осматривая окрестности, но я никогда не приходила сюда после заката. Сейчас это место выглядело совершенно по-другому. Из-за лунного света трава казалась серебристой, а внизу до горизонта простирались многочисленные желтые точки.
Я жила здесь, в Мидлтауне. Но я никогда не видела его таким. Передо мной лежало море разноцветных огоньков. Я видела желтый свет, льющийся из окон домов, белое свечение ламп из офисных помещений, оставленных беспечными белыми воротничками, точки красных огней машин, которые ехали в более интересные места.
Я добрела до своей любимой скамейки, присела и откинулась на спинку.
– Как красиво, – сказала я, когда Ной подошел и сел возле меня.
– Знаю. Я всегда прихожу сюда по ночам, когда чувствую, как все вокруг обретает глубину и полно значений.
– Ты типичный музыкант.
– Каюсь, виноват.
– А теперь ты скажешь, что твоя любимая книга – «Заводной апельсин».
– Нет, «Осиная фабрика».
Я застонала:
– Еще хуже.
В лунном свете лицо Ноя выглядело бледным. Он небрежно приобнял меня, и мы сидели и смотрели. Я почти могла почувствовать сочившуюся из его тела энергию. Мне до боли хотелось, чтобы он касался меня. Ной склонил голову и смерил меня еще одним особым взглядом.
– Итак, – сказал он, – ты до сих пор не веришь в любовь?
Я вздохнула, не желая признаваться, что, как мне казалось, могла влюбиться в него. Что я уже влюбилась в него, как глупый щенок, желающий любви, не контролирующий эмоции.
– Ты привел меня сюда, к романтичным огням пригорода, – спросила я с сарказмом, стараясь скрыть эмоции, – чтобы изменить мои взгляды?
Ной обхватил мое лицо ладонями и наклонился ко мне. Мое тело захлестнули чувства, и я почти утонула в приятных ощущениях.
– Вообще-то, – промурлыкал он, – я привел тебя сюда, чтобы сделать это.
Он склонил свое лицо к моему, и наши губы наконец-то встретились. Он целовал меня медленно, нерешительно. Я закрыла глаза, запустила пальцы в его мягкие волосы и поцеловала в ответ. На вкус он полностью соответствовал своему яблочному запаху. Мир растворился. Остались только мы. Наши губы. Наши тела. Его руки двинулись вниз по моей спине, и я задрожала. Он осторожно прижал меня к себе. И в каждом атоме моего тела я ощутила покалывание.
Мне показалось, что прошло едва ли мгновение, но в то же время, наверное, годы, когда мы оторвались друг от друга.
Мои глаза с трепетом распахнулись, голова до сих пор кружилась, и, к моему удивлению, меня поприветствовала полная темнота.
– Ной, я ослепла, – сказала я, открывая и закрывая глаза, чтобы определить, была ли какая-то разница.
По позвоночнику вновь пробежала дрожь, но эйфория сменилась страхом. Я осмотрелась, но вокруг было черным-черно. Море из огоньков под нами исчезло. У меня заколотилось сердце.
Ной разрушил напряжение своим смехом:
– Ты не ослепла, королева драмы. Очевидно, отключили электричество. Смотри, я машу рукой. Ты должна видеть меня в лунном свете.
Я посмотрела в ту сторону, откуда доносился его голос. И да, смогла увидеть нечеткое очертание его головы. Облегчение заполнило меня.
