– Если бы я тебя не знал, то решил бы, что это комплимент.
Он поцеловал меня, заставив мое тело содрогаться от восторга. Потом наклонился, чтобы опустить подбородок на мое плечо, и посмотрел на наше отражение:
– Знаешь, мы неплохо смотримся вместе.
Я посмотрела в зеркало. Ной был прав. Вместе мы выглядели хорошо. Я с трудом узнавала себя. Ведь выглядела взрослой довольно симпатичной девушкой, которая, казалось, источала счастье.
Я прежде не понимала, что Ной непроизвольно заставлял меня улыбаться, что рядом с ним я чувствовала себя такой расслабленной, такой… ладно, прозвучит глупо, но такой полноценной.
Ной посмотрел на часы:
– Черт! Если не выйдем сейчас, опоздаем на поезд.
Я не глядя побросала вещи в сумку, нашла туфли и воспользовалась мобильником Ноя, чтобы отыскать свой вдруг исчезнувший телефон.
Мы вышли из дома.
Глава 25
ПОСЛЕ ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ ХОЛОДНОГО ПОЕЗДА и поездки на лондонском метро мы вынырнули на улицы West End. Подмораживало. Мимо проносились люди, стараясь как можно быстрее убраться с холода.
– Театр за углом, – помогая мне маневрировать в толпе, сказал Ной.
Я не привыкла гулять по Лондону, поэтому постоянно задевала кого-нибудь локтями и извинялась за это.
Когда мы дошли до театра, у входа собралась очередь. Все были одеты подобающим образом. Мужчины облачились в костюмы, а из-под тяжелой зимней одежды женщин выглядывали красивые платья.
Ной обошел толпу и направился прямо ко входу.
– Подожди, – прошептала я. – Разве мы не должны дождаться своей очереди, как и все?
Он улыбнулся:
– Нет.
Я последовала за Ноем, смущенно скрестив руки на груди. Я никогда не пролезала без очереди, поэтому не понимала самоуверенности Ноя и его нежелания подождать. Но, когда мы подошли ко входу, Ной тихонько назвал билетеру свое имя, и лицо служащего оживилось.
– Конечно, мистер Робертс, ваша ложа готова.
Он подал еле уловимый сигнал, и к нам метнулся другой энергичный служащий. Нас быстро провели сквозь толпу и вручили по бокалу пузырящегося шампанского.
– Ты сын премьер-министра, что ли? – прошептала я, пока мы следовали за мужчиной вверх по лестнице, устланной ярко-красной ковровой дорожкой.
Я пригубила шампанское, радуясь тому, что они решили, будто мне есть восемнадцать. Пузырьки защекотали нос.
– Просто мы выкупаем всю ложу, – сказал Ной, которого не беспокоило и не поражало, что к нему относились, как к важной персоне. – Они всегда так ведут себя с держателями ложи. За это им и платят.
Мы преодолели один пролет, потом еще один. Большинство посетителей исчезли за огромными деревянными дверями, и толпа начала редеть.
– Еще немного, сэр, – сказал наш услужливый провожатый.
Он был полноватым, и от такой физической нагрузки, как подъем по лестнице, на его лбу образовалась испарина. Мы поднимались, пока не оказались под красиво украшенным позолоченным потолком, на котором были изображены румяные херувимы и облачное небо.
Служащий указал нам на небольшую дверь, скрытую красными бархатными портьерами:
– Сэр, мадам, ваша ложа.
Он взмахнул рукой и поклонился. Мне показалось, что это было уже чересчур.
Но еще больше меня удивил Ной, который достал банкноту в двадцать фунтов и небрежно передал ее служащему. Странно видеть такую сцену с участием парня-подростка. Это больше похоже на взрослую жизнь. И я поняла, что этот вечер слишком отличался от моей обычной жизни в Мидлтауне.
Ной коснулся моей талии и провел за красные портьеры. Я собралась было поддеть его, спросив, не мафиози ли его отец, как заметила обстановку.
Мы вошли в небольшую, но роскошную частную ложу, которая находилась в правой части зрительного зала. Она парила высоко над собирающимися зрителями. Такое ощущение, будто ты правящий монарх. От этого вида захватывало дух.
Под нами простиралось море изящества. Мужчины в идеально подогнанных костюмах вели сверкающих бриллиантами спутниц к сиденьям из красного вельвета. Драгоценности и блестки на платьях женщин мерцали на свету, отбрасывая радужные переливы на изысканно украшенные стены.
Сцена пустовала, предвкушая появление изящных танцоров в балетных пачках.
Я глубоко вдохнула и выдохнула, а затем перегнулась через перила, чтобы впитать красоту.
Ной осторожно прижался к моей спине и приобнял рукой за талию:
– Что скажешь?
Он откинул за спину прядь моих волос, и я почувствовала его горячее дыхание, щекочущее мое ухо.
Я все еще смотрела вниз, в зрительный зал.
– Это потрясающе, – призналась я. – Мы так высоко. Поверить не могу, что это по-настоящему, что я в настоящей балетной ложе. Прямо как Джулия Робертс в «Красотке».
Ной нахмурился:
– Разве этот фильм не о проститутке?
– Да. Но о хорошей проститутке. Там есть момент, когда Ричард Гир покупает ей платье, кстати, тоже красное, как и это, и ведет ее в оперу. Это так романтично.
– Хм. Меня не приводит в восторг, что ты сравнила меня с Ричардом Гиром, а себя – с проституткой.
Я высунулась так сильно, насколько осмелилась.
– Ого, прямо под нами еще одна ложа. Может, напишем им какую-нибудь прикольную записочку и спустим на ниточке?
Как только эти слова вырвались из моего рта, я поняла, что мне очень нравится эта идея.
Но Ной лишь рассмеялся и поцеловал меня в шею.
– Ты же понимаешь, что ты здесь самая красивая?
От его поцелуя я задрожала, а мое тело потеряло способность вести себя разумно. Я отклонилась назад, чтобы поцеловать его.
– Хоть это и очень мило, но вряд ли правда.
Ной вновь поцеловал меня в шею, посылая по моей спине потрясающие мурашки.
– Ты не только красива, но и не тщеславна. Мне это нравится.
Еще один поцелуй.
Только я собралась ответить что-нибудь остроумное, как Ной развернул меня, чтобы поцеловать в губы, но нас прервали первые аккорды оркестра. Я отпрянула.
– Я забыла, что мы на публике, – сказала я, чувствуя, как колотится сердце.
– Да. Балет вдруг перестал быть такой уж крутой идеей. Может, мы просто поедем ко мне?
Я скорчила гримасу:
– Ни за что. Посмотри, кажется, сейчас начнется.
Я устроилась в плюшевом кресле. А затем подняла один из биноклей, лежавших на тумбе передо мной, и начала шпионить за оркестром.
– Ого, – сказала я, – у этого виолончелиста впечатляющая борода. – Я протянула бинокль Ною. – Посмотри.
