Через двадцать минут наш номер напоминал какой-то грандиозный пикник плюшевых медведей
[26] – без плюшевых медведей, конечно. Сказать, что меня взволновала мысль об обслуживании номеров, будет явным преуменьшением. Когда Ной сказал, что все расходы запишут на счет компании, а значит, я могла заказывать все что угодно, меня, возможно, чуточку занесло.
– Ты обязательно должен попробовать яйца бенедиктин
[27], – сказала я, лежа на ковре на животе и при этом набивая рот. – На вкус они как мир во всем мире. Только из яиц.
Ной приподнял бровь, сидя по другую сторону стола. Стопка блинов перед ним была такой высокой, что почти загораживала его лицо.
– Примирительные яйца? Такое возможно?
– Если бы все на завтрак ели эти яйца, то войн больше бы не было. Пожалуй, съем еще порцию. Раньше я никогда не пробовала это блюдо, но оно определенно мне нравится.
Ной засмеялся и налил себе свежевыжатого апельсинового сока.
– Если ты считаешь, что эти яйца вкусные, то просто еще не пробовала блины.
– Черничные?
– Ага.
– Берегись, я сейчас приду.
Я побежала к Ною. Он проткнул блин вилкой и поднял. Я закрыла глаза и позволила ему положить блин в мой рот. А затем застонала:
– О господи! Примирительные блинчики! Они такие вкусные! Ной, здешние шеф-повара случайно не готовят для ООН?
Он снова засмеялся.
Я выхватила у Ноя вилку и погрузила ее во фруктовый салат, с жадностью пронзая сочные кусочки спелой дыни.
– Ну надо же, мне никогда не нравилась дыня! – сказала я, засовывая в рот кусок за куском.
Ной же просто наблюдал за мной с его особенной легкой улыбкой, которой он одаривал меня, когда я забавляла его.
– Никогда прежде не видел, чтобы кто-то так восхищался завтраком.
– Ты серьезно? Это самый важный прием пищи. Иногда вечером, лежа в кровати, я обдумываю, что приготовлю себе на завтрак. И могу так раздразнить себя, что потом долго пытаюсь уснуть.
– Это совершенно нормально.
– Мне плевать, даже если это абсолютно ненормально.
Как только мы (и под этим я подразумеваю себя) объелись, мы выселились из отеля и сели на поезд в Мидлтаун, возвращаясь в реальность. Не успела я и глазом моргнуть, как Ной уже подводил меня к двери дома. По сравнению с подтаявшими улицами столицы в Мидлтауне до сих пор было много снега.
– Еще раз спасибо за потрясающий вечер, – сказала я, поцеловав его в висок. – Думаю, я никогда его не забуду.
– Я тоже великолепно провел время. – Ной переплел свои пальцы с моими, а потом наклонился для короткого поцелуя в губы – на случай, если мама выглянет в окно.
Я задрожала. Ной скорчил гримасу:
– Боюсь, у меня плохие новости.
– Что такое?
– Не волнуйся слишком сильно. Просто думаю, следующую пару недель мы не сможем видеться так часто, как мне бы хотелось.
Мое настроение тотчас испортилось. Я покачала головой и сказала про себя: «Сильная. Независимая. Женщина».
– А что случилось?
– Репетиции. Надо так много всего успеть до этого выступления. Поверить не могу, что оно всего через две недели. А у нас до сих пор полный раздрай.
– У вас не раздрай. Вы гениальные.
– Спасибо, но нам предстоит множество репетиций, если мы не хотим выглядеть дилетантами на фоне Ponyboys.
Я разочарованно опустила глаза на покрытую снегом дорожку. Ной погладил мое лицо:
– Ты же понимаешь, что мне будет плохо из-за этого. Не знаю, как я справлюсь. Я говорю как сентиментальный идиот? Готов поспорить, ты уже с нетерпением ждешь небольшой передышки от меня…
Я улыбнулась, чтобы приободрить его:
– Да, на самом деле небольшая передышка не помешает.
– Эй!
Я засмеялась и поцеловала его в губы.
– Конечно, я буду скучать по тебе, дурачина, – сказала я, обхватив его руками. – Сильно-сильно!
Ной обнял меня в ответ:
– Хорошо.
А потом мы еще раз поцеловались, не беспокоясь о том, что мама могла затаиться за занавесками.
Родители встретили меня в коридоре.
– Ты вернулась. Великолепно, – сказала мама, в одной руке держа тарелку, а в другой – кухонное полотенце.
Уверена, из-за снега она потратила свой выходной на домашние дела.
– Как там снег в Лондоне?
Я быстро поцеловала их с папой.
– Весь растаял, зато здесь – как в Нарнии. А я одета не по погоде.
Они осмотрели мой наряд для театра.
– Не помню, чтобы видел это платье раньше.
Папа в этом смысле слегка походил на женщину – он замечал все изменения в гардеробах у меня и сестры.
Я покраснела и немного покружилась.
– Мне купил его Ной.
– Он купил тебе платье? Парень-подросток купил тебе платье? – Папа поправил очки на носу. – Вот это да!
– И он водил ее на балет, а ночь они провели в пятизвездочном отеле, – напомнила ему мама.
– Хм, этот твой парень… он богат?
– Думаю, да. Точнее, знаю. Да.
– Уж наверняка, – вставила мама.
– Но он тебе нравится? Он хорошо к тебе относится? Не только с точки зрения покупки вещей или приглашений в дорогие места, но и с точки зрения чувств?
Откуда взялся этот допрос с пристрастием? Или у папы в самом деле проявляется гиперопека?
– Да, он хорошо ко мне относится. Можешь встретиться с ним, если хочешь.
– Это было бы хорошо.
– А теперь можно я поднимусь и переоденусь? Мне холодно.
Папа улыбнулся:
– Конечно.
Я отправилась принимать душ. Но не успела повернуть кран, как услышала доносящийся снизу разговор мамы с папой.
– Где она нашла этого… миллионера?
– Он играет в музыкальной группе.
– Ну конечно.
– Она в последнее время гораздо веселее. Панических атак больше не было, как и этих ужасных истерик.
– Знаю. Это замечательно, но я хочу, чтобы так было не из-за того, что какой-то парень проявляет к ней симпатию, а потому что она довольна собой.
