Но все резко прекратилось, когда мы уперлись в Брайана и его группу. На них была одежда различной степени крутости, тонкие галстуки и огромное количество геля.
Брайан посмотрел на нас и задал один вполне очевидный вопрос:
– Фу! Вы что, танцуете конгу?
– Это победная конга, – деловито объяснила Лиззи. – Мы отмечаем их хорошее выступление.
Брайан на мгновение задумался, а потом улыбнулся:
– Победная конга. Мне нравится! Нам тоже следует ее станцевать.
Другие участники группы не особо вдохновились этой идеей.
– Кстати, чуваки, вы выступили нереально круто. – Брайан дал парням «пять». – Это был наш лучший разогрев за все годы. Возможно, стоит переговорить с вашим менеджером и взять вас на оставшиеся дни турне с собой.
Ной посмотрел на остальных и одарил их неуверенной улыбкой, в которой я распознала «я так рад, что еле сдерживаюсь, но должен казаться крутым».
– Это превосходно.
– Круто. Поговорю с Хоуи после шоу. Кстати, – Брайан посмотрел в глубь коридора, – полагаю, нам пора на сцену. Вы будете смотреть из-за кулис?
Мы кивнули.
– Замечательно. – Он перекинул гитару через голову. – Мы готовы.
Затем группа обогнула нас и вышла к зрителям, а по коридору пронеслось эхо аплодисментов.
Мы побежали за ними, чтобы ничего не пропустить, и заняли место с краю сцены. Ponyboys не устраивали сценических представлений. Просто вышли и, не поздоровавшись, заиграли первую песню – кавер в стиле ска Walkin' On Broken Glass. Это был их самый знаменитый хит, и толпа сошла с ума.
Смотреть за выступлением со сцены было странно. По сути, отсюда открывалась невероятная панорама. Толпа зрителей казалась бесконечной. Я поняла, почему Ной был так взволнован. Я опьянела от энергии, исходящей от фанатов, а ведь была даже не рядом с ними.
Несмотря на потрясающую атмосферу, мой мозг зациклился только на одном. Ной.
Он стоял позади меня и, обняв за талию, опустил подбородок на мое плечо. Достаточно невинная поза, но каждый сантиметр моей кожи взрывался фейерверками. Мне очень хотелось, чтобы его руки двинулись ниже, а хватка стала крепче. Я чувствовала его горячее дыхание на своих волосах. Оно вызывало мурашки по всему телу.
Я попыталась сосредоточиться на музыке. Что и сделали остальные. Лиззи с Амандой танцевали, держась за руки. Райан с Джеком кивали в такт, и даже Рут с Уиллом внимательно слушали группу.
Но я воспринимала песни, как будто они звучали по радио. И могла сосредоточиться только на Ное. Меня почти убивало вожделение, какого я никогда не испытывала.
Я была уверена, что он, как и все, погрузился в музыку, потому слегка устыдилась такой реакции. Но, когда я уже потеряла всякую надежду, он откинул в сторону мои волосы и ласково прошептал:
– Не против сбежать отсюда?
От звука его голоса по моему телу пронеслись тысячи электрических разрядов.
– А как же концерт? Ты не хочешь послушать? Тебе не нужно дождаться окончания?
Ной покачал головой:
– Роуди
[35] вернут наши инструменты в репетиционную студию завтра утром.
Он нежно провел по моей шее мизинцем.
– Я определенно хочу уйти. И так много всего хочу сейчас, но, – он понизил голос, – для этого мы должны остаться наедине.
Ной взял меня за руку и потащил за собой. Подруги, потерявшиеся в живой музыке, даже не заметили, как мы ушли.
Когда мы бросились к выходу, в коридоре было пусто. Мы ненадолго забежали в гримерную, чтобы забрать пальто. А потом, хихикая, повторили все то, что вытворяли в прошлый раз. На самом деле мои губы, казалось, были не способны жить вдали от Ноя.
По пути мы постоянно останавливались для поцелуев – наполовину страстных, наполовину шуточных. И только мы собрались выйти, как Ной притянул меня для еще одного поцелуя. Прижал меня к стене всем своим весом, исследуя руками мое тело, а языком – мой рот. Когда мы вспомнили о воздухе, я увидела позади нас смеющегося вышибалу.
– Так и знал, – сказал он, его толстое лицо тряслось. – Я знал, что ты чертова фанатка.
А мы смогли лишь рассмеяться и протиснуться мимо него на улицу.
Я забыла про дождь. Но он все еще шел, и сильный. Через пять секунд мы оба вымокли. Я подняла пальто над головой в жалкой попытке защитить платье.
– Почему это всегда случается с нами? – спросила я Ноя, стараясь говорить так, чтобы он услышал меня сквозь завывающий ветер.
– Не знаю, – крикнул он в ответ. Дождевые капли текли по его лицу. – Но мне это уже надоело.
Ветер был таким сильным, что нам потребовались все наши силы, чтобы добраться до стоянки такси. Некоторые ограждения повалило ветром, и мы осторожно перешагивали через них, наступая в огромные лужи, отчего наша обувь промокла. Больше не было настолько же сумасшедших, которые бы сбежали посреди выступления хедлайнеров, поэтому нам сразу же удалось найти такси.
Ной подал руку, чтобы помочь мне усесться в машину. Я приняла ее. И снова проскользнуло электричество. Я села настолько близко к нему, насколько позволял ремень безопасности.
– Уму непостижимо, гроза, – пробормотал водитель такси, либо нарочно игнорируя, либо не замечая, что рука Ноя двинулась вверх по моей ноге. – Никогда такого не видел. А ведь только недавно сыпал снег.
Его слова прошли мимо моего сознания. На самом деле я почти не замечала полыхающие молнии. Мой мозг словно затопила похоть. Имели значение только рука Ноя на моей ноге и ощущения, которые она вызывала.
Казалось, мы ехали целую вечность. Мне очень хотелось наконец остаться наедине с Ноем. В голове всплыло воспоминание о нем на сцене. Рут была права: это оказался мощнейший афродизиак.
Наконец такси остановилось, и Ной швырнул деньги водителю, а затем практически вытащил меня из машины. Мы побежали сквозь дождь к его дому и сразу же нырнули в лифт. Как только мы действительно остались наедине, атмосфера накалилась.
Никаких разговоров. Никаких нервов. Разумная часть мозга полностью отключилась. Ной прижал меня возле дверей лифта и поцеловал. Я даже не осознала, в какой момент мое платье оказалось задранным до талии. Раздался перезвон, сигнализируя о том, что мы добрались до его этажа, но мы не сдвинулись с места, не волнуясь, что нас кто-то мог увидеть. Двери лифта открывались и закрывались. А потом Ной без предупреждения отстранился.
– Что такое? – спросила я напугано.
Он наклонился для быстрого поцелуя, а затем снова выпрямился:
