Закрыв глаза, я умоляла каждого бога, известного мне с уроков религиоведения в средней школе, даровать мне сон, который избавил бы от этого.
Мое тело погрузилось в какое-то ужасное беспамятство, а когда я очнулась, квадратик света на стене исчез. Значит, наступила ночь. Я лежала на спине и старалась не впадать в панику. Вдыхала и выдыхала, положив руки на живот, и попыталась сообразить, что предпринять.
В голове проносились десятки мыслей. Где я нахожусь? Что произошло? Я в опасности? Я когда-нибудь выберусь отсюда? Меня убьют? Я когда-нибудь увижу своих родителей? Подруг? Ноя?
Потом меня охватило знакомое ощущение удушья. Я старалась дышать, но у меня это плохо получалось. Пыталась крикнуть, но удалось лишь хватануть ртом воздух, отчего я запаниковала еще сильнее. Здесь не было никого, кто бы мне помог. Ни подруг, ни докторов. Я задыхалась в этой странной клетушке в одиночестве. Я снова попыталась вдохнуть, но ничего не вышло. Мое горло горело, а перед глазами все расплывалось.
«Борись», – приказала я себе, но тело одержало верх. И я начала задыхаться. Огонь охватил мое горло, и я почувствовала бегущие по щекам горячие слезы. Постаралась закричать, надеясь, что кто-нибудь услышит меня. Кто угодно. Мое тело сдалось, и меня снова поглотила темнота.
Я пришла в себя, когда кто-то подхватил меня под мышки, но перед глазами все расплывалось, и я не могла ничего разглядеть. Раздались незнакомые голоса.
– Она в порядке?
– Не уверен. Она довольно сильно ударилась головой, когда упала с кровати.
– Ты должен был следить за ней.
– Она спала! И я всего-то отошел отлить. Возвращаюсь – а она в каком-то припадке.
– Ты не должен был оставлять ее. Доктор Бомонт говорила, что такое может произойти. У нее ломка.
Мое горло снова горело.
– Осторожнее, ее сейчас стошнит.
Я наклонила голову, напряглась, и меня вырвало на цементный пол.
Кто-то гладил меня по спине, но это была не Лиззи. И уж точно не Ной. Я начала плакать. Слезы скользили по моему лицу, падая в лужу на полу.
– Эй, девочка. Ты в порядке?
Меня охватил страх, поэтому я могла лишь плакать.
– Думаю, она больше не будет блевать. Господи, воняет-то как.
– Принеси что-нибудь, чтобы прибрать здесь. И позови сюда Рейна. Он знает, что делать.
Рейн? Это еще кто такой?
Затем почувствовала еще один рывок, и меня подняли на кровать. Я свернулась в позу эмбриона и заскулила, ощущая во рту мерзкий привкус. Но при этом слышала чье-то дыхание. Этот человек даже не пытался заговорить со мной, хотя и уселся на край кровати. Я отодвинулась подальше, чтобы наши тела не соприкасались.
Шаги. Кто-то вошел в комнату. Раздался голос. С американским акцентом:
– У нее была паническая атака?
«Откуда они узнали?»
Ему ответил человек, сидящий на моей кровати:
– Так вот что это было!
– Вам приказали следить за ее состоянием. Что она делала перед этим?
Американец был рассержен. Я не знала, успокаивало ли меня это. Если его волновало мое благополучие, значит, они, вероятно, не собирались меня убивать. Но если это так, тогда зачем я здесь?
– Ничего, клянусь. В одну минуту она спала, а в другую – задергалась.
– Можете идти. Я разберусь.
Человек поднялся с моей кровати и ушел. А я еще сильнее притянула ноги к себе.
– Поппи!
«Американец знает мое имя!»
Я закрыла голову руками, пытаясь спрятать лицо.
– Поппи, ты в порядке?
«Конечно же, нет. Меня похитили. Возможно, даже этот неизвестно откуда взявшийся американец. Тогда почему он такой милый? Он хотел, чтобы у меня возник стокгольмский синдром?»
Я услышала, как скрипнула кровать, и поняла, что он уселся на нее.
– Поппи, я знаю, что ты напугана. Просто хочу, чтобы ты знала: мы не навредим тебе. Здесь ты в безопасности.
Меня это возмутило, и я забурчала.
– Что ты сказала?
Не открывая глаз, я заговорила:
– Именно это вы и сказали бы, если бы планировали навредить мне. Вы просто пытаетесь успокоить меня.
– Это не так.
Я не верила ему.
– Поппи, ты не могла бы посмотреть на меня? Я здесь, чтобы помочь тебе.
Мне не хотелось этого делать. Но это был единственный способ выяснить, что происходило.
Я очень медленно открыла глаза, позволяя странной клетушке вернуться в мою реальность.
На краю кровати сидел экстравагантный на вид мужчина. Поверх грязных джинсов и джемпера он натянул лабораторный халат. У него были длинные волосы. И подвеска из деревянных бусин, что обычно носят парни, старающиеся походить на серферов. Она была похожа на ту, что носил Ной. Ной!
– Привет, Поппи.
Я сердито уставилась на него.
– Я Рейн.
– Где я? Где мои родители? Они знают, где я?
Он поднял руки:
– Подожди, слишком много вопросов за один раз. Держу пари, больше всего тебя интересует, почему ты здесь.
Я поняла, что пока он не представляет угрозы, и постаралась устроиться поудобнее.
– А вы мне расскажете?
Он провел рукой по волосам и вздохнул:
– К сожалению, нет. Я не могу. Но доктор Бомонт хочет поговорить с тобой, и она все объяснит.
– Вы меня убьете?
Я решила, что имела право задать такой вопрос. И выяснить это как можно скорее.
Рейн выглядел шокированным:
– Господи, нет, конечно же, нет. Ты действительно подумала… – Он помолчал.
– Послушай, ты в безопасности. И твой парень здесь. И тоже в безопасности.
«Ной! Он здесь!»
Мое сердце заколотилось.
– Разрешите мне увидеть его, – с дрожью в голосе попросила я.
Он снова покачал головой:
– Боюсь, сейчас это невозможно.
«Ной здесь! Здесь! Я должна его увидеть. Что они с ним сделали?»
Вновь накатила саднящая паника, а в горле появился привкус желчи.
– Дайте мне увидеться с ним! – прокричала я. – Я должна увидеть его!
Мужчина занервничал:
– Я же сказал, что это невозможно.
Паника сменилась яростью.
– Я должна увидеть его!
У меня перехватило дыхание, перед глазами снова затанцевали мушки.
«Ной. Он нужен мне. Он разберется со всем этим».
