Чуда не произошло, среди тех, кто вошел в кладовку, губернатора не оказалось. Не было и того, кто позорно прощелкал оружие, за спиной вошедшего высокого, плечистого мужчины терлись два знакомых Максиму охранника.
– Не дури, – властно распорядился вошедший, – ты же все сам понимаешь.
– Нет, я дурак и у меня врожденное отсутствие реакции на окружающее, – отозвался Максим, – объясните убогому, не сочтите за труд.
– Пистолет отдай, – Максим рассмотрел, наконец, в полумраке внешность главной шестерки. Высокий, крупный, спину держит ровно, подбородок поднят. Глаза маленькие, нос картошкой, тонкие губы поджаты, говорит так, словно делает собеседнику одолжение. Но мужик уже в возрасте, ему за пятьдесят, светлые волосы очень коротко подстрижены. Одет в костюм и дорогие ботинки, сверху накинут плащ.
– Подойди и возьми, – предложил Максим, и у мужика дернулся угол рта.
– Не выделывайся. Ты у меня знаешь где? Вот, – серьезный дядя продемонстрировал Максиму увесистый кулак.
– Взаимно, – парировал Максим, – ты и твои шестерки. Я же вам сказал, хозяина зовите! А вы кого привели? Я с тобой говорить не буду, иди в задницу! – Голову сжал новый спазм, и Максим на мгновение потерял из виду «собеседников». Но боль ушла так же стремительно, а в помещении было слишком темно, поэтому расстановка сил осталась прежней.
– Ты не борзей, не борзей. – Мужик зверел на глазах, он давился словами, матерился сквозь зубы и, кажется, побагровел. Двое за его спиной слились со стеной и не отсвечивали. Шансов, конечно, нет, обоймы хватит на всех, даже еще останется. А последний патрон что – себе в башку?
– Он сейчас подъедет, – кое-как выговорил мужик в плаще, – и не один.
– Мне уже страшно, – руки в «браслетах» начинали затекать, пистолет чуть подрагивал, и мушка ползала в прицельной планке вверх-вниз. Долго так ему не протянуть, надо попробовать поговорить, только аккуратно.
– Ты что там делал? – продолжал напирать мужик. – Девочку захотел?
– Да, захотел, – поддержал предложенную дискуссию Максим, – накатило что-то, не удержался. Потянуло на несовершеннолетних. Старею, наверное.
– Ну и как – успешно? – с усмешкой поинтересовался мужик.
– Какое там. Псы твои всю малину мне поломали, ничего не успел, – Максим насторожился – через приоткрытую дверь он услышал, как во двор въехала машина. Ага, а вот и он, хозяин этой своры. Сейчас посмотрим, кого господин губернатор прислал на переговоры.
– Да только натасканы они у тебя хреново, бегают, как слоны, у пенсионерок реакция лучше. Стрелять-то хоть умеют? Или это так, для понтов? – Максим опустил руки с зажатым в них пистолетом и привалился к стене. Вот так лучше, так еще можно подергаться и подергать оппонентов. Странные вопросы ему задают – девочку, мальчика? Да какая нафиг разница, кого он хотел?
– А обычную шлюху снять не пробовал? – Этот вопрос был уже совсем не в кассу.
– Не твое собачье дело, что я пробовал, а что нет. Сам пойди, сними, а потом мне расскажешь, как все прошло, – Максим смотрел в щель между стеной и створкой двери. Узкая полоса света пропала, по коридору шли несколько человек. Первый толкнул дверь, она врезалась в спину правого «близнеца» и тот шарахнулся в сторону и вперед. Заметался, сообразив, что только что стал буфером между хозяином и вооруженным человеком, кинулся туда-сюда и успокоился у ящиков.
– Это он? – спросили с порога. Говорившего Максим видел плохо, разглядел только вытянутое худое лицо, короткую щетинистую стрижку и рукав светлого пиджака. Остальное закрывали собой личники, но бестолково – при желании Максим давно мог прострелить их «объекту» голову. Или начать с них самих.
– Да, – ответил мужик, – его взяли в интернате во время проверки. Я тебе докладывал, когда план показывал…
– Я помню, – оборвал его вошедший, – странная у вас беседа. Я себе это немного по-другому представлял.
Крыть толстому мужику было нечем, он молча переминался с ноги на ногу и смотрел то в пол, то по сторонам. Максим молча ждал.
– Так, ладно, давайте тогда вскрываться. Да отойди ты, – человек в светлом костюме отодвинул свою «стенку» и вышел вперед, остановился перед Максимом.
– Вы же разумный человек и должны понять….
– Я тебе ничего не должен, – оборвал его Максим, – как и ты мне. Мое дело – кого трахать: детей, шлюх, собак, кошек. Это моя личная жизнь, а твой пес влез в нее своими грязными конечностями. Давайте забудем все и разойдемся, я по своим делам, вы – по своим. – Но предложение Максима поддержки у окружающих не встретило.
– Тут я решаю, что мне делать – забывать, помнить или расходиться. – Голос человека изменился мгновенно, в нем появилась злоба, но злоба, приправленная болью. Так, что-то здесь не то, надо бы разобраться.
– Как хочешь, – Максим снова поднял пистолет, – здесь полна коробочка, всем достанется.
– Ладно, давай так. Ты расскажешь мне, что делал в детдоме, а я…
– А ты мне что? Проститутку подгонишь? Имей в виду, что я молоденьких люблю, девочек, понимаешь? – Человек отвернулся и молчал с минуту, или даже больше. Еще один пропущенный противником удар Максим записал себе в актив. Так, уже тепло, надо дожать оппонента.
– Что ты делал в детдоме? – Голос собеседника звучал глухо и отрывисто.
– Я уже все объяснил твоим шестеркам и повторять не намерен. Объясни хозяину, – Максим указал стволом пистолета на перекошенного от боли и ярости человека.
– Хватит борзеть! – взвился первый. – Ты хоть понимаешь, с кем говоришь!
– Ладно, Толян, хватит. Давай я лучше сам с ним поговорю. Выйдите все. – По мановению руки хозяина все – и «близнецы» и личники – мгновенно покинули кладовку. Дверь захлопнулась, и в помещении стало темно. Первый раунд переговоров закончился провалом, и стороны торопились перейти ко второму.
– Ситуация тупиковая, согласен. Я начну первым. Меня зовут Рыжиков Сергей Игоревич, я директор строительной фирмы и хозяин этого дома. А это Большаков Анатолий Владимирович, он начальник моей службы безопасности. По моей просьбе, вернее, по приказу, он проверяет все детдома района. Не только детдома, но это не важно. Итак, – Рыжиков замолчал и уставился на Максима.
– Гончаров Анатолий Дмитриевич, сотрудник областного отдела опеки и попечительства. Прибыл по личному приказу министра Московской области с инспекцией детских учреждений.
Рыжиков и Большаков переглянулись. Большаков матюгнулся чуть слышно, а Рыжиков наоборот, улыбнулся.
– Значит, инспектор? – весело уточнил он. – Который прибыл инкогнито по именному повелению из Петербурга?
– Нет, из Москвы, – не понимая, в чем подвох, отозвался Максим.
– Фамилию министра назвать можете? – наседал Рыжиков, одновременно делая рукой знак Большакову не вмешиваться.
– Конечно. Кузнецов Алексей Викторович, – выдал Максим первую пришедшую ему в голову фамилию вороватого чиновника из правительства Московской области. Она так и лезла в глаза с каждого документа, с каждой сметы, договора или сделки. Этот Кузнецов был вездесущ, как радиация, он совал свой нос и руки во все денежные потоки и ручейки, прорывался в каждую бюджетную брешь и отовсюду уносил свою долю.
