– Не трогайте его! – крикнул Максим бледному мужчине. – Отойдите, лучше в «Скорую» позвоните! Может, еще и выживут! – А сам смотрел на то, что творилось под днищем машины. Там, кажется еще несколько человек, и отсюда непонятно, сколько всего. А вон еще один – мужчина в светлой джинсе, сам поднялся на ноги, уселся на лавку и обхватил голову руками, с его пальцев капает кровь. В шоке, сразу видно, он еще не понял, что произошло. Может, просто осколком порезало, надо бы посмотреть… Максим обогнул иномарку и остановился возле левой передней дверцы. Внутри пусто, ни водителя, ни пассажиров.
– Он сразу из машины выскочил и ушел, – запинаясь, трясущимися губами проговорила женщина в коротком цветастом платье.
– Куда ушел? – рявкнул на толстуху Максим.
– Вон он! – взвизгнула та, у стены павильона. – Вон он, скотина! В белом!
Максим вылетел под дождь и посмотрел вперед – там, уже еле видимый за стеной дождя длинный, похожий на глиста человек, весь в белом с ног до головы быстро шел по тротуару. Он постоянно оборачивался, переходил на мелкую рысь и снова пытался идти спокойно. И тянул из заднего кармана белых штанов мобильник. Но увидел бегущего за ним человека, зажал телефон в кулаке и рванул прочь. Максим помчался за ним следом, благо народу мало, и те, кто попадались на пути, сами шарахались в стороны. Издалека донеслось кряканье спецсигнала, Максим наддал еще и едва успел затормозить – водитель иномарки перемахнул невысокую ограду и выскочил на проезжую часть. Максим ринулся ему наперерез, не слушая криков и гудков, обогнул две легковушки, шарахнулся в сторону, пропустил «Бычок» и вылетел на разделительную. Блондин был уже на другой стороне дороги, он мчался к проходу между двумя высокими старыми домами. Максим, не глядя по сторонам, рванул почти под колеса автобуса, успел, проскочил перед капотом, подрезал пассажирскую «Газель» и вылетел на тротуар. Глист в белом исчез из виду, но Максим скорость не сбавлял. Деваться этой твари некуда, впереди его не видно, значит, ушел во двор. Препятствий на пути больше не было, дождь стих, и Максим через считанные секунды оказался на площадке между четырех домов. Он перепрыгнул через заграждение и рванул к перекрестку между зданиями – там, под высоким старым тополем, прислонившись спиной к стволу дерева, водитель иномарки орал в мобильник. Он успел назвать только улицу и номер дома, когда телефон вылетел из его руки, а сам водила, отморозок лет двадцати трех, заорал и схватился за запястье. Максим не говоря ни слова, вывернул парню руки за спину, приложил его несколько раз с размаха головой о ствол тополя и швырнул водителя на мокрый песок. Глист шевелился, выл, орал, пытался подняться, но каждый следующий удар в живот, в грудь, по ребрам или по голове, был сильнее предыдущего. Максим не чувствовал ни усталости, ни злости, только одно – желание вкопать эту тварь, убившую и покалечившую нескольких человек, живьем в асфальт. Но твари удалось подняться на четвереньки, она ползла к орущему в луже телефону, тянула к нему руки. Максим обогнал водителя, пинком отшвырнул телефон к мусорным бакам и вернулся назад.
– Ты охренел, урод! Да ты знаешь хоть, кто мой отец? Он тебя… – Дальше речь «пациента» стала невнятной, он отплевывался кровью, и вода в луже под ним стала багровой.
– Кто же? – без интереса, не надеясь на ответ, спросил Максим. Он взял небольшую передышку, чтобы восстановить дыхание – минуты на полторы, не больше.
– Да он депутат! И в нефтянке у него контрольный пакет… Я ему позвонил, сейчас его служба безопасности подъедет, готовься. – Существо на песке оскалилось, его разбитая рожа перекосилась, предвкушая удовольствие от предстоящей встречи Максима с депутатскими гориллами.
– Нефтянки, говоришь? Да еще и депутат. Это хорошо. Значит, деньги на больницы и врачей у папаши твоего найдутся, – Максим вдохнул, выдохнул коротко и носком ботинка врезал сыну нефтяного магната по зубам. Ливень словно ждал этого момента, вода ринулась с небес с новой силой и где-то высоко над крышами домов прокатились глухие раскаты грома. Наследник нефтяного магната больше ползти не пытался, он вообще не двигался, и лишь вздрагивал от ударов. Максим остановился, когда почувствовал, что задыхается, отступил на шаг назад и встряхнулся, помотал головой. «Золотой» ребеночек ничком лежал в глубокой луже разбитой мордой вниз, Максим пнул его в плечо, перевернул на бок, развернулся и пошел к просвету между домами. Но уже через несколько шагов бросился назад и в сторону – во двор одна за другой въехали две иномарки, за ними подлетала третья. Максим ринулся к домам, понесся вдоль фасада, но двери всех подъездов были закрыты. Он бегом обогнул детскую площадку и рванул к следующему дому, но там тоже глухо. Да и в подъезд, как назло, никто войти не торопится, и выйти – желающих прогуляться под дождем не видно. От детской площадки Максим видел, что одна иномарка заблокировала въезд во двор, из двух других выбежали пять или шесть человек в костюмах и при галстуках. Они бестолково топтались над изуродованным телом и, повернувшись спиной друг к другу, орали что-то в мобильники.
Максим промчался вдоль дома, остановился у торцевой стены и посмотрел вправо-влево. Впереди пустое пространство, если он рванет туда, его сразу заметят и попробуют догнать. Хорошо, если без стрельбы обойдется, у этих ребят явно не все дома, они сначала палить будут по движущейся мишени, а уж потом думать. Времени не осталось, сейчас здесь соберется изысканное общество во главе с расстроенным владельцем нефтяных скважин, надо бы уматывать, да пока некуда. Хоть вверх по стене царапайся, как человек-паук, Васька эту чушь когда-то смотрела. Васька. Максим достал мобильник, глянул на экран – три пропущенных звонка, все от нее. Надо позвонить дочери, но только из спокойного тихого места. Горка на детской площадке не лучшее место, но другого укрытия не найти. «Никогда не видел живого депутата. Мертвого, впрочем, тоже. Когда еще такой случай представится?» Максим согнулся в три погибели и пролез под мокрую пластиковую конструкцию, врезался лбом в стойку и выругался вполголоса. Но тут же обернулся рывком и выглянул из-за угла своего укрытия. Обзор отсюда был отличный, на все три стороны одновременно. Прекрасно видна перегородившая въезд во дворы черная иномарка, несколько скопившихся за ней машин и полудохлое тело депутатского выродка в окружении представителей службы безопасности. Машина у въезда отодвинулась вперед и во двор въехала, сияя огнями, полицейская машина, за ней «Скорая» и следом, обогнав их обоих, влетел навороченный матово-черный внедорожник. И тоже со спецсигналом на крыше.
Из приехавших машин вывалилась толпа людей в форме и в гражданке. Врачи подошли к бесформенной куче из грязных тряпок и переломанных костей, и теперь освещались над ней, что делать дальше. Похоже, этот ублюдок выжил, его не торопились накрывать с головой белой простыней или упаковывать в черный пластик. Да ладно, он все равно уже растение, овощ, только пока не знает об этом, как и его папаша. Жирный развесистый коротышка метался от врачей к полицаям, гавкал попутно на свою службу безопасности и заходил на второй круг. Полицаи делали вид, что оглохли, врачи не обращали на него внимания, а эсбэшники делали руки по швам и застывали в позе «чего изволите?». Тогда нефтяник перешел от слов к действиям – он покатился к своей машине, влез наполовину в салон, отклячив обтянутый штанами из блестящей черной ткани зад, и вернулся к диалогу уже с пистолетом в руках. Чтобы не засмеяться, Максим прикусил указательный палец на руке. В кармане зазвонил мобильник, Максим схватил его, нажал отбой и зажал телефон в кулаке. «Давайте, катитесь все отсюда. Меня дочь ждет». Мысленный посыл не помог, он оказался бесполезным так же, как и пистолет в руках депутата. А тот уже орал в голос, и даже на расстоянии Максим разобрал несколько фраз, в основном – ругательств. Впрочем, угрожал «слуга народа» уже с двух рук – во второй он держал развернутое удостоверение, и тыкал им в лицо полицаям. Максим услышал слова «вознаграждение» и «депутатский запрос», дальше ему стало неинтересно. Он набрал Васькин номер, отвернулся и проговорил тихо, прикрыв трубку ладонью:
