Мэнни знал наверняка, что она собиралась сделать. Она
собиралась нырнуть прямо в тесный ряд из других лошадей, словно ядро для
разрушения зданий.
Это ее стратегия.
И, конечно же, когда они вышли на финишную прямую, Глори
ударила «по газам». Она опустила голову, вытянула шею, ее шаг становился все
длиннее.
– Обалдеть, – прошептал Мэнни. – Ты сделаешь это, девочка.
Проникнув в густой строй, Глори превратилась в молнию,
пронесшуюся мимо других участников гонки, кобыла так мощно увеличила скорость,
что стало ясно, – она это сделала обдуманно: скорости было недостаточно, чтобы
обогнать всех соперников, но она сделает это в последние полмили, оставив за
бортом всех этих чмошных наездников, выбив седла из-под них в последний из
возможных моментов.
Мэнни низко засмеялся. Она принадлежала его типу женщин.
– Господи, Манелло, ты посмотри на нее.
Мэнни кивнул, даже не обернувшись к обращавшемуся к нему парню,
потому что во главе табуна разворачивалась борьба за лидерство: жеребец, некогда
идущий первым, потерял движущую силу и снизил скорость, будто исчерпал все свои
возможности. В ответ жокей начал подгонять его, хлестнув заднюю часть туши… успеха
столько же, как у человека, ругающего электромашину. Жеребец, который раньше
шел вторым, здоровая гнедая лошадь с отвратительными замашками и шагом длиною в
футбольное поле, тут же воспользовался заминкой, его жокей пустил его во весь
опор.
Пара шла ноздря в ноздрю всего секунду, прежде чем гнедая
вырвалась в лидеры. Но его первенство длилось не долго. Девочка Мэнни выбрала
нужный момент, чтобы обогнуть группу из трех лошадей, и села ему на хвост
плотнее, чем наклейка на бампер.
Да, Глори была в своей стихии, она прижала уши к голове и
обнажила зубы.
Она съест его на ланч. И было невозможно не вспомнить первую
субботу Мая, скачки в Кентукки…
Все произошло чересчур быстро.
Все подошло к концу… в мгновение ока.
Преднамеренно уйдя вбок, жеребец врезался в Глори, и жесткое
столкновение отбросило ее к ограждениям. Его девочка была сильной и большой, и
все же не была предназначена для подобных силовых приемов на скорости сорок
миль в час.
На мгновение Мэнни показалось, что она придет в чувство.
Несмотря на то, что она накренилась, Мэнни ожидал, что она восстановит
равновесие и преподаст нечестному ублюдку урок хороших манер.
Но потом она осела. Прямо перед тройкой коней, которую
обогнала ранее.
Столкновение произошло немедленно, лошади отклонились
вправо, чтобы избежать препятствия на их пути, жокеи сменили свои
сгруппированные позы, надеясь удержаться в седлах.
Справились все. Кроме Глори.
Когда толпа с шумом вдохнула, Мэнни ринулся вперед,
перепрыгнув через перила, он перескакивал людей, кресла, баррикады, пока не
достиг самой кромки поля.
Перемахнул через ограждения. Опустился на землю.
Он подбежал к Глори, годы занятий легкой атлетикой несли его
вперед на головокружительной скорости к разбивающему сердце зрелищу.
Она пыталась встать. Благослови Боже ее большое, неистовое
сердце, но она боролась, чтобы оторваться от земли. Она не спускала глаз с
гонки, будто ее совсем не заботило ранение; она просто хотела нагнать тех, кто
оставил ее посреди облака пыли.
Трагично, но ее передняя правая нога имела иные планы: она
болталась ниже колена, и Мэнни не обязательно было годы отработать ортопедом,
чтобы понять, что Глори в беде.
В большой беде.
Когда он подошел к ней, жокей сидел в слезах.
– Доктор Манелло, я старался… о боже…
Когда подоспели ветеринары, и вокруг драмы установили ширму,
Мэнни рухнул наземь и потянулся к поводьям.
Трое мужчин в униформе приблизились к Глори, и ее глаза
стали дикими от боли и смятения. Мэнни успокаивал ее, как мог, позволяя ей
метаться головой столько, сколько она хотела, пока он гладил ее шею. И она
успокоилась, когда ей вкололи транквилизатор.
По крайней мере, она прекратила отчаянные попытки встать.
Главный ветеринар один раз взглянул на ногу и покачал
головой. Что в мире скачек было универсальным выражением «ее нужно усыпить».
Мэнни обозлился на парня.
– Даже не думай об этом. Укрепите перелом и отвезите ее в
Трикаунти, прямо сейчас. Ясно?
– Она больше никогда не сможет участвовать в скачках… это
выглядит как множеств…
– Уберите мою гребаную лошадь с этого поля и отвезите ее в
Трикаунти…
– Она не стоит…
Схватив ветеринара за куртку, Мэнни потянул его вниз, пока
они не оказались нос к носу.
– Сделай это. Сейчас же.
Последовало мгновение полного непонимания, будто этот мелкий
педик впервые сталкивался с грубым обращением.
И добиваясь полной ясности и взаимопонимания между ними, Мэнни
прорычал:
– Я не потеряю ее… но я более чем готов прибить тебя. Прямо
здесь. И прямо сейчас.
Потом ветеринар отпрянул назад, будто знал, что находится в
опасности.
– Хорошо… хорошо.
Мэнни не потеряет свою лошадь. Последние двенадцать месяцев
он оплакивал единственную женщину, о которой когда-либо заботился, сомневаясь в
своей адекватности, он заливался виски, хотя раньше ненавидел это дерьмо.
Если Глори умрет… в его жизни останется не так много, не так
ли?
Глава 2
Колдвелл, Нью-Йорк
Тренировочный центр, Территория Братства Черного Кинжала
Гребаный… Бик…
кусок дерьма…
Вишес стоял в коридоре медицинского центра с самокруткой,
зажатой в губах, зажигалка задавала большому пальцу адскую разминку. Но о
пламени и речи быть не могло, и не имело значения, что он почти изнасиловал
ролик зажигалки.
Вжик. Вжик. Вжик…
С полным отвращением он запустил бесполезную штуковину в
мусорную корзину, и потянулся к освинцованной перчатке, обтягивающей его руку.
Стянув кожу с ладони, Ви уставился на сияющую руку, сжал пальцы, выгнул
запястье.
Конечность была словно огнемет, отчасти атомная бомба,
способная расплавить любой металл, превратить камень в стекло и сделать кебаб
из любого самолета, поезда или автомобиля по желанию. Она также была причиной,
по которой он мог заниматься любовью со своей шеллан, и одним из наследий его
божественной мамочки.
И вот же блин, второе зрение было столь же забавно, как и
«рука смерти».
Подняв смертоносное оружие к лицу, Вишес поднес конец
самокрутки ближе, но не вплотную, иначе испепелит его систему поставки
никотина, и придется скручивать новую. На что ему не хватит терпения и в
хороший день, что говорить о сегодняшней ночи…
