И Мэнни был готов поспорить, что когда новизна ее
посетителей иссякнет, то же случится с ее взрывом энергии, и быстро.
Сообщение от доктора на голосовой почте было абсолютной
правдой: она слабеет. Сломанная кость срастается, но недостаточно быстро, и
из-за перераспределения веса слои противоположного копыта истончались и отделялись.
Глори протянула свою морду к его груди и чуть толкнула его.
– Привет, девочка.
– Она удивительная. – Пэйн обошла кобылку. – Просто
удивительная.
И теперь на его совести еще один грех. Может, привести сюда
Пэйн было не подарком, а жестокостью. Зачем знакомить ее с животным, которое,
скорее всего…
Боже, он даже думать об этом не мог.
– Ты не единственный ревнивец, – тихо сказала Пэйн.
Мэнни выглянула из-за головы Глори:
– Прости?
– Когда ты сказал, что познакомишь меня с женщиной, я… я
надеялась, что у нее будет лошадиная морда.
Он засмеялся и погладил Глори лоб:
– Ну, она у нее лошадиная, так ведь?
– Что ты будешь с ней делать?
Пытаясь подобрать слова, он поднял гриву, падающую прямо на
почти черные глаза кобылы.
– Отсутствие ответа – достаточный ответ, – печально
произнесла Пэйн.
– Я не знаю, почему привез тебя сюда. То есть… – Он
прочистил горло. – Вообще-то, знаю… и это довольно, блин, жалко. Все, что у
меня есть, это работа… Глори – единственное, что не относится к больнице. Для
меня это личное.
– Должно быть, у тебя разбито сердце.
– Да. – Мэнни резко взглянул из-за спины своей слабеющей
лошади на темноволосую вампиршу, которая прижалась щекой к боку Глори. – Я…
абсолютно сломлен потерей.
Глава 40
Спустя какие-то секунды после звонка Бутча, Джейн появилась
на крыше пентхауса Ви. Когда она обрела вес и форму, ночной воздух растрепал ее
волосы своими холодными пальцами и заставил глаза слезиться.
Или… может, она просто плакала?
Заглядывая внутрь сквозь стекло, она видела все чересчур
ясно: стол, плети, хлысты… другие вещи.
Когда она раньше приходила сюда с Вишесом, эти установки его
хард-кор пристрастий казались всего лишь волнующими и слегка пугающими декорациями
к невероятному сексу, который у них был. Но ее версия «игры» была пуделем по
сравнению с его оборотнем.
И как отчетливо она понимала это сейчас.
Что использовал Бутч? В какой форме был ее мужчина? Много ли
было крови…
Минуточку. Где Ви?
Пройдя сквозь раздвижные стеклянные двери, она…
Никакой крови на полу. Ничего не капало с инструментов.
Никаких крюков, свисающих с потолка. Все в точности, как в последний раз, когда
она была здесь, будто ничего не произошло…
Стон раздался вне круга света свечей, и этот звук внес ясность
в ее голову. Конечно. Кровать.
Вглядываясь в завесу темноты, она привыкла к ней и увидела мужчину,
завернутого в атласные простыни, растянувшегося на спине, корчившегося от боли…
или он спал?
– Вишес? – тихо сказала она.
Он тут же с криком проснулся, тело резко поднялось, веки распахнулись.
Она сразу заметила заживавшие шрамы на его лице… а также на прессе и животе. Но
выражение его лица, – вот что поразило ее больше всего. Он был в ужасе.
Вдруг начались яростные метания, и Ви сбросил со своего
тела простыни. Он посмотрел на себя, пот выступил на его груди и плечах, кожа
вдруг заблестела даже в сумраке, когда он схватил свой член… будто защищая то,
что осталось.
Повесив голову, Вишес начал глубоко дышать. Вдох. Выдох.
Вдох. Выдох…
Схема сменилась на всхлипы.
Свернувшись, и защищая руками работу мясника, совершенную
давным-давно, он задыхался от душивших его эмоций, потеряв сдержанность,
лишившись контроля. Разум больше не правил его реальностью, а подчинялся ей.
Он даже не осознавал, что она стоит рядом с ним.
И ей следует уйти, подумала Джейн. Он бы не хотел, чтобы она
видела его в таком состоянии – даже до того, как все между ними распалось. Мужчина,
которого она знала и любила, женой которого стала, не хотел бы иметь
свидетелей этому…
Сложно сказать, что привлекло его внимание… и позже она
задумается, как Ви выбрал момент, когда она собиралась дематериализоваться,
чтобы посмотреть на нее.
Она мгновенно впала в ступор. Если он взбесился из-за того,
что случилось с Пэйн, то теперь возненавидит ее… с подобным вторжением в уединенность
уже ничего нельзя поделать.
– Бутч позвонил мне, – выпалила она. – Он думал, тебе…
– Он навредил мне… Мой отец навредил мне.
Слова были слабыми и тихими, едва слышимыми. Но когда они
дошли до Джейн, ее сердце просто остановилось.
– За что? – спросил Вишес. – За что он так со мной? А моя
мать? Я не напрашивался в дети к этой парочки… и не выбрал бы этого, спроси
они меня… За что?
Его щеки были залиты слезами, скатывавшимися из
бриллиантовых глаз, непрестанный поток, которого он не замечал и о котором не
волновался. И у Джейн было ощущение, что течь прекратится не сразу – повреждена
внутренняя артерия, и это кровь его сердца, вытекающая из него, покрывающая
его.
– Мне жаль, – прохрипела она. – Я не знаю всех «почему»… но
знаю, что ты не заслужил этого. И… это не твоя вина.
Ви отпустил себя и посмотрел вниз. Прошло много времени,
прежде чем он заговорил, и слова его были медленными, просчитанными… и
безостановочными, как и его слезы:
– Я бы хотел быть целым. Хотел бы дать тебе малышей, если бы
ты пожелала их и могла зачать. Хотел бы сказать, что я разрывался, когда ты
думала, будто я был с кем-то другим. Хотел бы провести прошлый год, просыпаясь
каждую ночь и говоря тебе, что люблю тебя. Хотел бы сочетаться с тобой должным
образом в тот вечер, когда ты восстала из мертвых. Хотел бы… – Теперь его
дрожащий взгляд скользнул к ней. – Быть наполовину таким же сильным, как ты, и
быть достойным тебя. И… вот.
Верно. Хорошо. Теперь они оба ревели.
– Прости меня за Пэйн, – хрипло произнесла она. – Я хотела
поговорить с тобой, но ее нельзя было переубедить. Я пыталась разрешить
ситуацию, правда пыталась, но, в конечном счете, я просто… я не… я не хотела,
чтобы ты был тем, кто сделает это. Я бы предпочла вечность жить с ужасной
правдой на моей совести, чем позволила бы тебе убить свою сестру. Или позволила
ей навредить себе еще больше.
– Я понимаю… понимаю это теперь.
– И если честно… то, что она выздоровела? Меня бросает в
холодный пот из-за того, что мы чуть не натворили.
