Другими словами, республиканец выступал с пылкими аргументами в пользу государственного вмешательства, сравнимыми по масштабам с политикой «Нового курса».
Удивительно, но самое сильное сопротивление принятию плана возникло со стороны собственной партии Полсона.
Республиканцы в Конгрессе проголосовали против плана выхода из кризиса в сентябре 2008 г. Фондовый рынок упал более чем на 700 пунктов, когда они это сделали. План в конце концов все-таки был принят. Это выглядело как последний рубеж в теории невмешательства государства в экономику.
Еще хуже, с точки зрения Чарльза Коха, оказалось избрание Барака Обамы на пост президента в ноябре.
Теперь демократы контролировали все три ветви власти.
Взгляды американцев решительно противоречили убеждениям Чарльза Коха. Настроения были глубоко «нелиберальными», как он их назвал бы. Граждане требовали более сильного вмешательства со стороны правительства, более сильного регулирования и выделения больших средств на программы социальной защиты.
То, о чем не говорили, но что было понятно Чарльзу Коху, — все это также означало повышение налогов
В январе 2008 г., еще до прихода к власти демократов, Чарльз Кох предупреждал, что слишком большое количество американцев слишком сильно доверяют государственным программам в решении своих проблем.
Результат был неизбежен: «Для поддержания этих расходов налоги будут увеличены», — писал Чарльз Кох в информационном бюллетене компании. А кто всегда был главным объектом более высоких налогов в американской истории? Самые богатые американцы и крупнейшие корпорации. Чарльз Кох оказался владельцем одного из крупнейших состояний в мире и одной из крупнейших частных корпораций в стране. Демократическая партия недвусмысленно обещала энергично бороться с концентрацией капитала.
Этот момент был опасным, по мнению Чарльза Коха Свободное предпринимательство не испытывало такой прямой угрозы с момента избрания Франклина Делано Рузвельта. «Новый курс» Рузвельта сжимал в тисках корпоративную Америку в последующие 30 лет.
Президентство Барака Обамы обещало сделать то же самое.
Сравнения не были ни тонкими, ни скрытыми. 24 ноября 2008 г. на обложке журнала The Time была размещена фотография, где лицо Барака Обамы было наложено на тело Рузвельта, который, улыбаясь и держа в зубах длинный мундштук, сидел в машине. Заголовок гласил: «Новый Новый курс».
«Новый Новый курс», казалось, уже был в разработке.
Всего чуть больше месяца прошло после вхождения в должность президента, как Барак Обама принял пакет правительственных мер по стимулированию экономики, направленных на ускорение экономического роста.
Стоимость пакета мер оценивалась в $787 млрд и включала новые программы расходов на проекты в области инфраструктуры и возобновляемых источников энергии. За этими вмешательствами кипела активная политическая энергия. В массовом сознании считалось, что пришел политический спаситель подавить наихудшие инстинкты неуправляемого частного рынка.
Но история, которую Чарльз Кох рассказал сотрудникам в тот вечер на ужине, была совсем другой. Кох рассказывал группам сотрудников о злоупотреблении правительства властью, общественном невежестве и нанесении все большего ущерба свободному предпринимательству и процветанию. Чарльз Кох не считал, что рынки следует обуздывать. То, что так много людей разделяло это убеждение, демонстрировало, что большинство американских избирателей были введены в глубокое заблуждение. Даже генеральные директора и лидеры бизнеса страдали от этого заблуждения. Они отказались принимать самый важный, самый главный факт: американская экономика не была в первую очередь системой свободного предпринимательства. Когда избрали Франклина Рузвельта, она не была системой свободного предпринимательства и, разумеется, не являлась таковой сейчас. Государственный контроль и вмешательство так глубоко укоренились в жизни американцев, что люди даже перестали их замечать. Люди не понимали, что не свободный рынок стал причиной краха 2008 г.; и в 2008, и в 1929 г. его причиной стал чрезмерный государственный контроль.
На это Чарльз Кох указывал еще в 1974 г., когда выступал в своем аналитическом центре, Институте гуманитарных исследований. Тогда он сказал собравшимся перед ним людям: «Мы сами содействовали разрушению системы свободного предпринимательства».
Он продолжил: «Мы позволили обвинить свободный рынок в благоприятствовании экономическим кризисам, когда на деле свободного рынка в момент наступления кризисов даже не существовало. Критический анализ Великой депрессии иллюстрирует этот момент. Те, кто считает, что экономика до 1929 года, засоряемая манипуляциями правительства с денежной массой, являлась свободным рынком, не могут противостоять утверждениям, что причиной Великой депрессии стала нерегулируемая рыночная деятельность».
После таких кризисов, по горчайшей иронии, американцы обвинили в проблемах капитализм и допустили еще большее вмешательство правительства в проблему в надежде ее разрешить. Вот что, по убеждению Чарльза Коха, случилось при Рузвельте, который дезинформировал людей в отношении реальных причин кризиса и усугубил проблему, проводя в жизнь политику «Нового курса». Чарльз Кох упоминал в информационном бюллетене компании в 2009 г., что экономика в 1930-х гг., после принятия «Нового курса», была вялой и погрузилась в рецессию. Чего Кох не упомянул в бюллетене, так это того, что страна пережила три десятилетия экономического роста и преуспевание стало широко распространенным в эпоху, следующую за консенсусом «Нового курса», который в реальности закончился только в середине или в конце 1970-х.
Кох считал, что в 2009 г. Америка повторяет те же ошибки. По его мнению, кризис 2008 г. был вызван «ошибочной государственной политикой», а не недостатками свободного предпринимательства. Эта политика включала постоянное вмешательство Федерального резервного банка в денежное обращение.
ФРС поддерживала процентные ставки на чрезвычайно низком уровне в течение чрезвычайно долгого времени в 2000-х гг. в надежде на ускорение экономического роста.
Чарльз Кох обвинял это вмешательство в формировании «мыльного пузыря на рынке недвижимости», и эта точка зрения почти бесспорно подтверждалась всеми имеющимися данными.
Чарльз Кох говорил, что настоящей угрозой процветанию является не свободный от ограничений капитализм. Риск исходил от централизованной командноадминистративной системы, установленной Бараком Обамой и демократами Конгресса. Существовал риск того, что люди окажутся введены в заблуждение публичным нарративом о том, что только влиятельное правительство может обеспечить социальную справедливость и экономический рост. В Koch Industries будут делать все возможное для борьбы с этой надвигающейся угрозой.
Действия начнутся с каждого сотрудника, выполняющего свою работу каждый день. Сама Koch Industries стала микромиром свободного предпринимательства, системой, которая ежедневно стремилась следовать истинным законам процветания. Ожидалось, что жители этого микромира будут придерживаться его ценностей и распространять эти ценности среди других людей в той степени, в которой это возможно.
