Чарльз Кох воспринял эту информацию с явным бесстрастием, как если бы речь шла о бизнес-единице. Он попросил предоставить ему данные и тщательно их проанализировал. Один из старших сотрудников политического направления вспоминал, как послал Чарльзу Коху электронную таблицу с данными опросов об отношении участников голосования. В презентации были приведены максимальные цифры, показывающие широкое отношение голосующих, которые сопровождались несколькими сводными отчетами с подробными данными, разбивающими результаты опроса по демографическим группам. Пока сотрудник представлял результаты Чарльзу Коху и другим директорам компании, Кох перестал задавать вопросы об этих данных.
Он спросил о цифрах в перекрестных таблицах. Он хотел узнать, почему женщины в одном географическом регионе чувствуют то, что чувствуют. Сотрудник был шокирован глубиной знаний, лежащих в основе этого вопроса. Своим политическим начинаниям Чарльз Кох уделял столь же пристальное внимание, как и корпоративным.
Еще более удивительным казалось то, что Чарльз Кох мог удерживать в уме все свои политические операции.
Контуры политической машины Коха были намеренно затуманены и сложны. Сторонние аналитики потратили бы годы, пытаясь собрать воедино все его различные части.
Политическая машина состояла по крайней мере из десятков фиктивных групп, финансируемых анонимными спонсорами, в которых работали действующие и бывшие сотрудники Koch Industries. Сеть включала главный лоббистский офис в Вашингтоне; всех лоббистов, нанятых по контракту; относительно непрозрачную группу активистов под названием «Американцы за процветание» (Americans for Prosperity) с отделениями в нескольких штатах; по крайней мере несколько частных политических консультантов; корпоративный Комитет политических инициатив Koch Industries; различные аналитические центры; академические программы и стипендии; и объединение состоятельных спонсоров, которых Чарльз и Дэвид Кохи приглашали дважды в год на благотворительный вечер, посвященный сбору больших пожертвований на избранные дела Koch Industries. И эти составляющие были лишь самыми заметными элементами политической машины Коха.
Общее представление обо всем политическом аппарате можно было получить только сверху, оно было доступно горстке людей, наделенных полномочиями наблюдать за всей картиной целиком. Этими людьми были Чарльз Кох, Дэвид Кох и их главный политический деятель Ричард Финк. Из них Чарльз Кох, несомненно, обладал наибольшей властью. Именно Чарльз Кох оказал основное влияние на то, как эта политическая машина отреагирует на удивительную динамику, заложенную в законопроекте Ваксмана — Марки. Его реакция показалась бы обычной любому, кто хорошо его знал. Чарльз Кох был непреклонен в многолетней судебной тяжбе против своего брата Билла.
Он был непреклонен в борьбе с родственниками и акционерами, которые хотели сделать компанию публичной. Он был непреклонен в схватке с профсоюзами.
Был непоколебим он и теперь.
В 2009 г. политическая машина Коха заработала как никогда раньше. На нужды новой политической сети были вновь направлены миллионы долларов на государственном уровне. Сотни, возможно, тысячи новых активистов были привлечены к работе. Будут организованы новые агрессивные кампании, выбраны и поддержаны новые политические кандидаты.
В борьбе, которую собирался вести Чарльз Кох, не было места компромиссу. Даже не рассматривался вариант изменить законопроект Ваксмана — Марки или выиграть субсидии за счет выделения квот на выбросы. Не будет предпринято никаких усилий для того, чтобы предложить альтернативный путь снижения выбросов углекислого газа, как, например, налог на его выбросы. Не будет даже признания того, что изменение климата действительно имеет место.
Центральная стратегия останется такой же, как та, которая была изложена в лоббистском офисе Коха ранее летом. Главной мишенью кампании Коха станут республиканцы, поддерживающие законопроект Ваксмана
— Марки, и любые республиканцы, выступающие против Koch Industries по вопросу изменения климата.
То, что именно они стали основной целью, было неслучайно. Долгосрочный план Коха состоял в том, чтобы преобразовать республиканскую партию, и эти ее члены станут примером для других. Стратегия была не нова, однако средства, которые Кох использовал для ее реализации, были беспрецедентными.
После принятия законопроекта Ваксмана — Марки Филлипс и другие члены Комитета по борьбе с глобальным потеплением передали большую часть своей работы коллегам в Сенате. В связи с четвертым июля в Конгрессе были объявлены выходные, и его члены вернулись в свои округа для участия в ежегодных учредительных собраниях и парадах.
Во время праздников директор по коммуникациям Комитета по борьбе с глобальным потеплением Джефф Шарп продолжал работать и следил за сообщениями СМИ о законопроекте Ваксмана — Марки. Осенью в Сенате начнется его обсуждение, и Шарп хотел быть в курсе событий. Во время праздников Шарп начал получать тревожные телефонные звонки и электронные письма.
Начались протесты. И не заметить их было невозможно. В
День независимости протестующие стояли вдоль маршрута участников парада, размахивали плакатами и кричали на проезжавших мимо членов Конгресса. Шарп не мог вспомнить, чтобы что-то подобное происходило раньше.
«На каждом параде группа из четырех-шести человек выкрикивала лозунги: “Никакого ограничения и торговли квотами! Никакого ограничения и налогов!” Их переполняла ярость по этому поводу. На параде. Но ведь это парад, правильно? Обычно, если вы пришли на парад, вы не услышите, как люди кричат о какой-то проблеме, особенно если это такая специфическая проблема, как ограничение и торговля квотами».
Протестующие также появлялись на собраниях, проводимых членами Конгресса в здании муниципалитета, — на тех самых скучных сборищах, на которые приходили, влекомые чувством гражданского долга, не более полутора десятков человек. Теперь же здания городской администрации были переполнены разгневанными избирателями. Они выкрикивали оскорбительные комментарии в адрес членов Конгресса, а их голоса дрожали от злости. Эти протестующие не были похожи на типичных демонстрантов. Это были люди среднего возраста. В основном белые. Они были хорошо одеты. Они были не похожи на тех, кого большинство конгрессменов привыкли видеть в рядах протестующих.
Шарп получил видеозапись с заседания в здании мэрии, которое проводил республиканец из Делавера по имени Майк Касл, отдавший голос за законопроект Ваксмана —
Марки. Протестующие выстроились в задней части ратуши.
Они громко возмущались и кричали. Они постоянно задавали вопросы о плане ограничения и торговле квотами.
«По поводу этой энергетической проблемы, — сказал один протестующий, — выбросы CO и парниковый эффект
2 не имеют ничего общего с глобальным потеплением. Это все фикция! Лично я не могу понять, как ты мог стать одним из восьми предателей-республиканцев».
При слове «предатели» раздались громкие аплодисменты. Касл, стоя на подиуме, послушно делал записи, пока протестующие выдвигали свои претензии.
