«Доброе имя корпорации смешано с грязью из-за обвинительных заключений [по Денверскому делу]…
Доброму имени корпорации угрожают новые подобные происшествия», — писал Билл. Доброе имя корпорации, конечно же, было добрым именем их отца. Билл подразумевал, что Чарльз запятнал его.
Чарльз вспоминал, что в течение июня получил от шести до десяти аналогичных писем от Билла. Младший брат просил больше сотрудников и больше денег, которыми бы мог управлять в новом инвестиционном фонде. Он хотел больше власти и больше права на голоса.
Когда Билл вспоминал это время позже в интервью СМИ, к объяснениям его поведения всегда быстро добавлялась горечь детских обид и воспоминаний о проблемах в отношениях. В длинном интервью журналу Vanity Fair Билл вспоминал холодную мать, отца, который был жесток и скуп на теплые чувства, и старшего брата Чарльза, безжалостного манипулятора, доминанта и задиру. Все эти чувства, казалось, изливал Билл в своих письмах летом 1980 г. Чарльз, похоже, воспринимал это точно так же: «Что бы я ни сделал, чтобы заставить тебя так относиться ко мне, это в прошлом». Он считал, что причины жалоб Билла не связаны с бизнесом, они засели глубоко в душе, личного характера, и во многом иррациональны.
Отклоняя вопросы, беспокоящие Билла, Чарльз также продолжал попытки примирения. В конце июня он позвонил Биллу и вновь попросил его прекратить «эмоциональные атаки». Билл сказал Чарльзу, что хочет иметь больше возможностей для общения с ним, больше времени, чтобы задавать ему вопросы и получать ответы на то, что его беспокоит. Чарльз согласился и напомнил, что Билл обещал прекратить атаки.
Если они и прекратились, то всего на несколько дней.
Третьего июля Билл прислал Чарльзу письмо, которое навсегда разорвало их отношения и чуть не раскололо компанию.
Письмо занимало десять страниц с одинарным интервалом Но один абзац особенно выделялся.
«Я не заинтересован в борьбе и хотел бы разрешить проблемы между нами, — писал Билл. — Поскольку эти проблемы касаются не только меня, невозможность их решения, которое можно было найти довольно легко, пагубно скажется на всех заинтересованных лицах. Без сомнений, если они не будут решены, компанию, скорее всего, придется продать или сделать публичной».
После этого дороги назад не было.
В начале июля Koch Industries провела экстренное заседание совета директоров. Присутствовали и Чарльз, и Билл.
Чарльз отвечал на каждое обвинение Билла и защищался.
Билл заявил, что акционеры, он в том числе, должны получать от компании бо́льшие суммы денег, чем получают сейчас. Совет согласился принять меры, которые могли бы решить проблемы Билла. Чарльз предложил сформировать «комитет по ликвидности», который рассмотрит возможность выплачивать более высокие дивиденды. Он также согласился рассмотреть идею трансформации компании в публичную. Следствием выхода компании на фондовый рынок станет не только продажа ее акций обычным инвесторам через брокеров с Уолл-стрит: это почти наверняка будет означать, что семья Кохов потеряет контроль над фирмой. Но, потеряв контроль, Кохи и другие акционеры получат разовую прибыль по меньшей мере в сотни миллионов долларов. Билл Кох стал бы очень богатым человеком, и не только на бумаге. Ему никогда не потребовалось бы снова брать кредит для покупки дома.
Билл, казалось, был доволен сделкой. Но он рано радовался. Во время заседания совета директоров Чарльз Кох сказал директорам, что, если нападения Билла не прекратятся, он будет добиваться разрешения уволить младшего брата.
На какое-то время атаки прекратились. В это время Чарльз позвонил Биллу и сделал предложение. Он спросил Билла, готов ли он стать соисполнителем завещания и опекуном двоих детей Чарльза в случае, если и Чарльз, и его жена Лиз умрут. Если это случится, Билл и Дэвид разделили бы ответственность за детей. Это была высшая форма выражения доверия Биллу и соглашение, которое, казалось бы, снова скрепляло их братские связи. Билл сказал Чарльзу, что «был бы в восторге».
В то время Билл не знал, что Чарльз тоже работает над своим служебным письмом. Это был длинный документ, который Чарльз отправил совету директоров и который положит конец пребыванию Билла Коха в семейной компании.
Это письмо было отправлено не сразу, отчасти потому, что брат-близнец Билла отвлек всеобщее внимание в другой области.
Билл Кох так и не нашел для себя удобного места, а вот его брату-близнецу Дэвиду это удалось. Дэвид Кох обнаружил, что обладает важным навыком, которого не хватало его старшему брату Чарльзу: ему было комфортно находиться на публике.
Чарльз жил в Уичито и большую часть времени проводил или дома, или в уединенном здании штабквартиры Koch Industries. Дэвид поселился в Нью-Йорке, где посещал светские рауты и благотворительные балы и приобрел репутацию разгульного холостяка, встречаясь то с одной прекрасной дебютанткой, то с другой. Он стал лицом компании на публике — в той мере, в какой такая скрытая от посторонних глаз компания могла позволить себе иметь публичное лицо.
С 1980 г. Дэвид также стал внешним символом политической деятельности Koch Industries Он присоединился к кампании по выборам президента США, баллотируясь в качестве кандидата в вице-президенты по списку от Либертарианской партии. При этом Дэвид стал публичным участником той борьбы, которую Чарльз Кох долго вел за кулисами. В предыдущие годы Чарльз стал крупным финансовым спонсором и советником Либертарианской партии, ведя переписку с очередным председателем партии, который обращался к нему за советом и поддержкой. Чарльз пожертвовал на деятельность партии по меньшей мере десятки тысяч долларов, используя собственные деньги и координируя взносы матери и брата Билла. Председатель национального Комитета Либертарианской партии Крис Хокер написал в 1978 г. благодарственное письмо Чарльзу Коху в котором говорилось: «Сейчас, конечно, мы были бы в ужасной форме без вашей поддержки». Чарльз Кох консультировал и даже критиковал партийных лидеров на протяжении многих лет говоря Хокеру, что он не хочет, чтобы его крупные пожертвования на кампанию создавали в партии «видимость экономической деятельности» по почтовым рассылкам. Возможно, по этой причине Чарльз Кох часто указывал, как именно следует использовать деньги.
В то время либертарианцы были относительно молодой и абсолютно непопулярной политической партией. Они выставляли республиканцев похожими на либералов, что и привлекло к ним Чарльза Коха. В 1975 г. он написал для либертарианцев агитационное письмо в котором говорил, что когда-то поддерживал республиканцев, но «отвернулся от них с отвращением». Кох писал, что только либертарианцы готовы бороться с «быстро растущим государственным контролем над всеми аспектами нашей жизни». Документ был напечатан на фирменном бланке компании Koch Industries, который оказался вполне подходящим. Именно из-за его компании правительство особенно недолюбливало Коха. Недавно созданное Ричардом Никсоном Агентство по охране окружающей среды (EPA) ввело много новых сложных новых правил, касавшихся охраны чистоты воды и воздуха в стране.
