Буш снизил налоги таким образом, что это оказалось выгодно прежде всего самым богатым налогоплательщикам и финансовым организациям, которые зарабатывали на прибылях на капитал. Это привело к падению доходов федерального бюджета, особенно в период экономического спада. В то время как роль правительства в одних отношениях была уменьшена, в других она расширялась.
Буш продвигал и добился принятий обновленной программы Medicare, из которой оплачивались расходы на нерецептурные препараты и обходилась налогоплательщикам в десятки миллиардов долларов в год.
После событий 11 сентября Буш резко увеличил расходы на национальную безопасность, потратив триллионы долларов на войны в Афганистане и Ираке, которые впоследствии будут называться «войнами по кредитной карте» из-за их влияния на государственный долг.
В таких условиях в экономике выигрывали корпорации, которые были способны разобраться в хитросплетениях как рынков, так и сферы нормативно-правового регулирования.
А среди них наибольших успехов добивался определенный тип. Один сектор экономики рос гораздо быстрее, чем остальные: финансовый. Декада 2000-х прошла под знаком повсеместного роста роли финансового сектора. Законы о финансовом дерегулировании, принятые Биллом Клинтоном, дали старт развитию такой индустрии торговых операций и спекуляций на финансовых рынках, которая затмила все прочее, даже во времена Рейгана, когда Уоллстрит приобрела репутацию механизма алчности, который производил многомиллионные гонорары немногих финансистов. Банки начали торговать экзотическими ценными бумагами, привязанными к стоимости жилья, сельскохозяйственных культур, металлов, сырья и энергии.
Самые талантливые выпускники университетов прямо из престижных заведений вроде MIT и Гарварда шли в операционные залы Уолл-стрит.
Koch Industries, промышленный конгломерат со штабквартирой в Канзасе, казался очень непригодным для процветания в такой среде. Со стороны казалось, что компания ограничивается бизнесом по производству товаров и переработке сырья на сложных дорогих сооружениях. Инженер Koch из Техаса, казалось, имел мало общего с сотрудником банка из Нью-Йорка.
На деле же, пока мир был занят другими делами, Koch Industries создала отдел по торговым операциям в сфере финансов способный конкурировать с теми, что были в управлении Goldman Sachs или Lehman Brothers. Koch Industries, которую знали как производителя нефти и природного газа, стала мировым лидером по выпуску и продаже самых сложных видов ценных бумаг в мире.
Бизнес Koch по торговле ценными бумагами стал наиболее важным элементом стратегии роста компании в следующие десять лет. Это был также самый яркий пример умения Koch создавать и использовать себе на пользу информационную асимметрию, узнавать больше, чем все остальные, и извлекать огромные выгоды из этого преимущества. Не существовало более сложных и непрозрачных рынков, чем рынки торговли ценными бумагами, возникшие при администрации Буша, и Koch Industries освоила их. Чтобы понять, как Koch Industries выросла более чем втрое всего за десять лет, важно понять устройство торговли ценными бумагами в Koch.
Когда наступила «эра финансизации», Koch Industries уже была готова к ее наступлению. Она десятилетиями накапливала опыт в этой области. Неудивительно, что Koch Industries впервые соприкоснулась с миром экзотических ценных бумаг, когда начала торговлю товаром, известным ей лучше всего, — сырой нефтью.
Koch начинала торговать на бирже сырой нефтью на заре истории современного рынка, еще в 1970-х гг. Чтобы понять мир деривативов и фьючерсных рынков, на которых позже стала доминировать Koch, полезно вернуться к моменту, когда рынки только зарождались, а Koch только начинала создавать свой плацдарм в мире финансов.
Самый первый отдел торговых операций Koch располагался в Хьюстоне. И управлял им молодой человек, который начинал как обычный торговый служащий. Его звали Рон Хауэлл.
В конце 1970-х Рон Хауэлл совершил одно из самых значимых капиталовложений в истории Koch Industries Он отправился в магазин канцелярских товаров и купил большой дубовый стол для переговоров. У стола была дополнительная доска, его можно было раздвигать, так что сесть за него могли шесть человек. Этот стол стал крупным шагом в торговле Koch ценными бумагами.
Хауэлл купил его, потому что понимал, что мир нефтяной торговли трансформируется, и Koch Industries готовится к освоению новых рынков.
В то время работа Рона Хауэлла могла показаться довольно простой: он продавал бензин и другие виды топлива, производимые Koch Industries на нефтеперерабатывающих заводах. Как старший вицепрезидент по снабжению и торговым операциям Koch, Хауэлл следил за тем, чтобы топливо Koch напрямую с нефтеперерабатывающих заводов отправлялось к предлагавшим самую высокую цену клиентам. Бензин был тем продуктом, который, казалось, продавался сам по себе — на топливо спрос был всегда. Люди в Koch называли работу Хауэлла «избавлением от молекул», то есть ему просто нужно было находить место для различных видов топлива, которые производила Koch. Это казалось простым.
Но такая работа приводила к бессоннице и язве. Хауэллу пришлось отойти от дел, когда ему не было и 40, чтобы работа его не убила.
Рассказывая о торговле нефтью, даже десятилетия спустя, Хауэлл часто использовал такие слова, как «удары кнута» и «дикари». Стандартный дикий рабочий день Хауэлла начинался, когда он утром входил в кабинет в Хьюстоне и брал трубку, чтобы продать первый баррель бензина или дизельного топлива. Кислота в желудке начинала бурлить в те моменты, когда Хауэлл пытался выяснить то, что может показаться простым, обычным фактом, — цену на нефть в тот день.
Определение цены на нефть в конкретную минуту было тайной наукой, которую практиковало сообщество трейдеров по всему миру. Они проводили время, общаясь друг с другом по телефону, убеждая, уговаривая, блефуя и угрожая. Дело было в том, что на самом деле никто не знал цену барреля нефти, бензина или дизельного топлива. Всем приходилось ее угадывать, и человек, который мог угадать с максимальной точностью, уходил с прибылями, которые могли быть почти неограниченными. Человек, который угадывал неправильно, мгновенно сталкивался на рынке с жестокими потерями.
Существовало распространенное заблуждение, что цена на нефть на мировом рынке колеблется, то повышаясь, то понижаясь. Каждый день деловые комментаторы и журналисты говорили о «цене на нефть», как если бы она была похожа на цену акций General Electric — цену, которую определяли миллионы покупателей и продавцов, которые торговали на крупных открытых биржах.
На самом деле мирового рынка нефти не было
Нефть покупалась и продавалась внутри созвездия из тысяч крошечных узловых точек, где сделки и цены были полностью скрыты от посторонних глаз. Одной из таких точек, например, был принадлежащий Koch Industries крупный комплекс нефтяных резервуаров в Сент-Джеймсе, в штате Луизиана. Другим узлом мог быть нефтяной терминал у побережья Шотландии, где хранится нефть, добываемая в Северном море. Это были те места, где нефтеперерабатывающие заводы покупали сырую нефть или компания Amoco покупала бензин. Цены при продаже никогда не публиковались ни на одной бирже. Реальная цена нефти, по которой Рон Хауэлл продавал ее в 1970-х гг., обсуждалась по телефону между двумя людьми.
