В мой первый рабочий день меня наконец-то разбудил будильник, а не соседи по комнате, занимающиеся сексом за тонкими, как бумага, стенами. Душевую, мою душевую, никто не занял, и, сварив себе кофе на кухне второго этажа, я смаковала его в покое и тишине. Слушая уличный шум, я думала о том, что еще никогда Нью-Йорк не открывался для меня так, как сейчас. Я не купаюсь в деньгах, это уж точно, но впервые за долгое время могу сходить выпить с друзьями или посмотреть кино, не парясь о том, какую брешь проделаю в своем бюджете.
Я осмотрела свою одежду: джинсы и старую футболку. Вещи не в моем стиле. С другой стороны, бо́льшую часть дней я проводила в рабочей униформе. Даже не знаю, какой у меня на самом деле стиль. Теперь, когда я могу немного потратиться на себя, я это выясню. Но вначале нужно поработать, и хорошо.
По словам Люсьена, после реабилитационного центра в Уайт-Плейнс у Ноя нарушен режим сна. Неспешно попивая кофе, я прислушивалась, не раздастся ли наверху звук, дающий понять, что Ной встал и я могу подняться и собрать вещи для стирки. Тишина. Ни скрипа паркета, ни чего-либо еще. Мне полагалось заказать и забрать завтрак для Ноя до девяти утра. Я решила сначала разобраться с едой, а уже потом с одеждой.
Себе я приготовила простой завтрак: яйца с беконом, а потом отправилась за заказом. Каждый второй понедельник его брали для Ноя в маленьком кафе на Семьдесят пятой улице. Всего лишь слойка и латте. Я прошлась пешочком – пружинистым шагом и с улыбкой на лице, – наслаждаясь ярким весенним солнцем. Я никуда не спешила и не суетилась вокруг ресторанных столиков, надеясь на хорошие чаевые.
Вернувшись домой с завтраком для Ноя, я поднялась на третий этаж. Дверь в комнату Ноя была приоткрыта, но там стояла темнота. Я заглянула внутрь. Ной сидел там же, где и вчера, и в точно такой же позе: за столиком, в кресле у окна, сгорбленный и слушающий аудиокнигу с наушниками в ушах. Тяжелые плотные шторы не пропускали света.
Представшая перед глазами картина была настолько идентична вчерашней, что у меня мелькнула мысль, двигался ли Ной вообще. Однако одежду он сменил: черные штаны вместо серых и белая футболка. Теперь вся его жизнь заключается только в этом? В чтении книг? Даже не в чтении, а в прослушивании чужих голосов, которые произносят слова?
– Ной? – позвала я от двери. – Завтрак.
Он махнул рукой, не оборачиваясь, и я поднесла ему слойку с кофе. Ной не поднял на меня взгляд, когда я приблизилась, но он все равно бы меня не увидел. Я поставила кофе и маленький белый пакетик на столик.
– Справа от тебя, – сказала я немного громче, чем обычно.
– Хорошо, спасибо, – пробормотал Ной, не поднимая головы и не открывая глаз.
– Если ты не против, я соберу вещи для стирки.
Он нажал кнопку на своем устройстве и откинулся на спинку кресла. Склонив голову, он остановил свой взгляд на моем подбородке. Похоже, в его случае это можно расценивать как визуальный контакт.
– Ты собираешься всегда предупреждать меня о том, что приступаешь к выполнению своих обязанностей? – спросил Ной. – Может, будешь просто… ну, знаешь… делать их?
Я скрестила руки на груди, стараясь изо всех сил не принимать его слова близко к сердцу.
– Стирка займет некоторое время. Я буду ходить туда-сюда, поэтому хотела убедиться, что ты не против.
– Времени у меня уйма, – пробубнил Ной.
Рассудив, что, кроме подобных ответов, меня ничего не ждет, я пошла в гардеробную.
Если в спальне было темно, то в гардеробной стояла кромешная тьма. Я секунду постояла в ней, думая о том, что такой мрак теперь составляет весь мир Ноя. И он не сможет отыскать включатель на стене, как сейчас сделала я. Никогда. Я бы тоже злилась. Нет, не так – я была бы убита горем.
Я собрала разбросанные на полу вещи, не разбирая, какие из них грязные, а какие чистые. Лучше проглотить язык, чем спросить об этом Ноя. «Откуда ему об этом знать?» – осенило вдруг меня. Интересно, как он понимает, что надевает? Только на ощупь или как-то еще?
Полтора часа спустя, постирав, высушив и сложив одежду Ноя, я вернулась к нему в комнату. Ной все еще сидел в своем кресле, на столике перед ним лежали остатки завтрака.
Я прошла в гардеробную, но не стала класть вещи как попало, а разложила их попарно: спортивные штаны вместе с подходящими футболками. Довольная результатом, но испытывая некоторые сомнения, я повернулась к Ною. Он напряженно слушал книгу, упершись лбом в ладонь.
– Ной?
Он тяжело вздохнул и ткнул кнопку на устройстве.
– Теперь что?
– Хотела сказать, что закончила со стиркой, и показать, как сложила твою одежду. Я сделала это немного по-другому…
– Ты разложила мою одежду по-другому? – рявкнул Ной, сверкая ореховыми глазами.
– Просто… чтобы футболки подходили к штанам, – поспешно объяснила я. – Так тебе не придется думать о том, сочетаются ли они.
Он сузил глаза, и за пустым взглядом явно происходила бешеная работа мысли. Ной боялся того, что может выглядеть глупо из-за своей слепоты, в моем присутствии он старался совсем не ходить, поэтому меня не удивило, что он принял это маленькое изменение.
– Хорошо, – коротко кивнул он.
– Хочешь проверить?
– Обойдусь.
Несмотря на его пренебрежительный ответ, на душе у меня было хорошо. Маленькая победа опьянила меня, и я осмелела. Или меня подвел чересчур оптимистичный настрой.
– На улице прекрасный день. Не хочешь пройтись?
– Не хочу, – Ной вернулся к прослушиванию книги.
Нужно был оставить его одного, но я мешкала. В комнате было темно и затхло, ее не помешало бы проветрить. Но больше всего меня беспокоил недостаток света. Ною было все равно – чудный солнечный свет потерян для него навсегда. Но разве не приятно подставить кожу теплым лучам весеннего солнца?
– Уверен? Сегодня и правда замечательный день.
Я нашла шнур от штор и потянула. Плотный материал поднялся с громким шуршанием, и от этого звука Ной вздрогнул. Он резко развернулся и дернул наушники из ушей.
– Какого черта?
Поразительно, но Ной даже не моргнул от залившего его лицо яркого света. Он уперся ладонями в стол, его лицо перекосилось от ярости.
– Это твой первый рабочий день, – прорычал он. – Первый! И ты уже нарушаешь единственное гребаное правило, которое я просил тебя соблюдать.
Я застыла, сердце подскочило и билось где-то в горле. Я с трудом сглотнула.
– Прости… Я подумала, тебе понравится…
– Единственное, мать твою, правило. Ты забыла его?
– Нет. Я…
– Я просил тебя поднимать чертовы шторы?
– Нет, но…
– Не просил. Тогда какого хрена ты их подняла?
