На его лице мелькнуло раскаяние.
– Мне нужно было выбраться отсюда, хотя бы попробовать. Мне необходимо было почувствовать хоть что-то, помимо всепожирающей злости.
Его слова ранили меня, и сильнее, чем должны были. Сердце разрывалось на кусочки, а я дала себе обещание, что никогда больше не дам его разбить. Увы, я его не сдержала. Было ли моим проклятьем то, что я страдала каждый раз, когда кто-то становится мне небезразличен?
– Тебе необходимо было почувствовать что-то? – переспросила я слабым, жалким голосом, от которого самой стало противно. – Что ж, жаль, что ты не на моем месте. Поскольку у меня, похоже, хватит чувств на двоих.
Я направилась к двери, но Ной не дал мне уйти.
– Шарлотта, подожди, – его пальцы сжались на вымокшей кофте. – Что?.. – он схватил меня двумя руками и притянул ближе. Ощупал плечи, прилипшие к щекам волосы. На его лице отражалось недоумение. – Я думал, ты встречалась с друзьями. Ты… искала меня?
– А что мне еще оставалось делать?! – я вырвалась из его рук. – Тебе такое даже в голову не приходило, да? Тебе плевать, волнуются за тебя другие или нет. Твои родители, друзья. Люсьен. Боже, бедный Люсьен…
– Не надо, Шарлотта, – глухо произнес Ной. – Если ты будешь принимать все, что касается меня, близко к сердцу, то будешь страдать. Не думай, что я такой же, как другие, потому что это не так.
– Да, ты другой, и я этому рада. Я…
– Нет! – воскликнул он. – Не радуйся этому. Не говори, что не хотела бы видеть меня другим или что это слепота сделала меня таким, какой я есть. Я сам хочу быть другим. Хочу быть таким, каким был.
– Ты не понимаешь, – отозвалась я. – Ничего не понимаешь. Ты настолько зациклился на случившемся с тобой, что тебе плевать на чувства и мысли других людей. Ты слеп. Ты не такой, как раньше, но ты жив. Ты понятия не имеешь, насколько все могло быть хуже.
– Хуже? – прогремел он. – Ты о том, что я мог быть парализован, превратиться в овощ? Забыла, что я уже слышал всю эту чушь? Тысячи раз!
– И похоже, до тебя ни слова не дошло! – проговорила я со слезами в голосе. – Мне жаль, что тебе не дали оплакать твою утрату, но у тебя есть на это время сейчас. Все говорили, что тебе повезло, но речь шла не только о тебе, но и о других. О тех, кто любит тебя и кому ты небезразличен. Им тоже повезло. Люсьену, твоим родителям, твоей сестре… Им повезло, что не пришлось готовиться к похоронам; звонить другим и сообщать ужасные новости, от которых рвется на части сердце. Им не пришлось выбирать, что надеть на твои поминки, готовить речь, с которой нужно выступить перед комнатой, полной плачущих людей, когда хочется сказать только одно: «Как бы мне хотелось, чтобы всего этого не было».
Мои всхлипы перешли в рыдания, холодные щеки обжигали горячие слезы. Я всеми силами пыталась успокоиться, поскольку тонула в пережитом за Ноя страхе, в водовороте глубоких и сильных чувств.
– Шарлотта…
– Я пытаюсь объяснить тебе, Ной, что ты не должен больше так поступать. Никогда. Во всяком случае, пока я здесь. Я этого не вынесу. Не вынесу.
Слезы снова полились потоком, и Ной обнял меня за плечи.
– Прости, – прошептал он, прижавшись щекой к моим влажным волосам. – Я сделал это ради тебя. Ради нас. Знаю, это звучит безумно, но мне необходимо было выйти на улицу одному, броситься с этой скалы во тьму и доказать, что ничего ужасного со мной не произойдет.
– Но ужасное могло произойти. Все могло сложиться гораздо хуже, – шепотом ответила я, прижавшись к нему. Его слова достигли сознания, окутали меня теплом, и я перестала дрожать. – Ты сделал это ради… нас? Что это значит?
– Шарлотта, ты насквозь промокла…
– Скажи мне.
Он взял мое лицо в ладони и вытер большими пальцами слезы.
– Это значит, что я пытаюсь стать тем, кто тебе нужен. Не быть трусом. Жить… таким, какой я теперь.
Ной судорожно сглотнул, его ореховые глаза нашли мои и несколько коротких секунд держали мой взгляд. Однако он не видел меня, а мне до боли в сердце хотелось, чтобы он хоть на мгновение заглянул мне в глаза.
– Ты заслуживаешь большего, чем то, что от меня осталось.
Я покачала головой:
– Так много…
– Пока нет. Но я стараюсь. Прости за причиненную сегодня боль. И не только сегодня. Ты свет в моей тьме, Шарлотта. Ты…
И он поцеловал меня, коснувшись теплыми губами холодной кожи. Всего на миг. Затем отстранился, коротко вздохнул и снова накрыл мои губы своими, мягко скользнув языком в мой рот.
Поцелуй Ноя обволок меня, просочился и заполнил все раны в моем сердце. Я ощущала его каждой клеточкой своего тела и, прильнув к Ною, отвечала страстно и самозабвенно. Я ждала этого и знала, что столь сильное и настоящее чувство, возможно, больше не испытаю никогда.
Ной замедлил поцелуй, а потом и вовсе прервал его.
– Шарлотта, ты дрожишь.
– Да, – выдохнула я, потянувшись к нему, желая снова слиться губами.
Он нахмурился, но выглядел распаленным желанием и до невозможности соблазнительным.
– Нужно освободить тебя от этих мокрых тряпок.
Я тихо застонала в ответ, жаждая его поцелуя. Ной немедленно отозвался на зов, страстно прильнув к моим губам и раздвинув их языком. И я с радостью подалась навстречу, уступая его неистовству и агрессии, от которых пылало все тело. Наши языки сплелись в глубоком поцелуе. От запаха Ноя, от его близости по коже бежали мурашки, и сердце колотилось как сумасшедшее.
– Шарлотта, – выдохнул Ной, крепко прижимая меня к себе и одновременно пытаясь оттолкнуть словами. – Мне страшно оттого, что я недостоин тебя, – уткнувшись лицом в мою шею, он чередовал слова с нежными поцелуями. – Я не хочу причинить тебе боль.
Я отстранилась и обняла его лицо ладонями.
– Тогда не делай этого.
Ной смотрел на меня с тоской, отчаянно пытаясь увидеть. И я снова прильнула к его губам, показывая, что доверяю ему даже тогда, когда он не доверяет себе сам.
Он ответил на поцелуй с нежностью и благоговением, словно давая мне молчаливую клятву. Между нами вновь вспыхнула искра, и поцелуи стали ненасытными и глубокими. Я исступленно обнимала его, плавясь под натиском его губ, языка и мягких укусов. И его руки… боже, его руки жадно ласкали меня, и не только от страсти. Они изучали мое тело, рисуя его перед внутренним взором Ноя, оглаживали мой живот, изгиб талии и бедра.
Ной снял с меня кофту и провел руками по бокам, ощупывая, что на мне надето. По телу пробежала неконтролируемая дрожь, когда его ладони соскользнули с талии на бедра, а потом к подолу платья. Ной стянул его с меня, и оно присоединилось к брошенной на полу кофте.
Незрячий взгляд Ноя скользнул по моему телу, на котором остались лишь лифчик и трусики. Он не видел меня, но в его глазах я ощущала себя красивой как никогда.
