Мы стали прощаться со всеми. Я повела Ноя через лофт, в котором стало заметно меньше людей, мимо уголка Фелиции Стриклэнд.
– Нам нужны твои струны, дамочка, – позвала она меня. – «Time of Your Life», Green Day. Знаешь такую?
– Уже поздно…
– Пожалуйста! – Фелиция сидела в кругу друзей, и они с жалостливыми лицами принялись умолять меня сыграть им.
– Ладно, ладно. Вы смахиваете на стаю голодных кошек, – я повернулась к Ною. – Последняя песня.
– Я весь во внимании, – отозвался он. – Буквально.
– Ты прелесть, – я подвела его к креслу.
Я вытащила скрипку и присела на подлокотник кресла. Фелиция расположилась на полу, скрестив ноги по-турецки.
Она начала играть и петь песню сама – в исполнении хрипловатого женского голоса она звучала еще прекраснее. Моя скрипка не перебивала ее гитару, и струны пели тихо и нежно.
Я играла, слушая голос Фелиции и послание песни. Новая жизнь. Другая страница в ней. Развилка на дороге. Я представляла эту дорогу перед собой: один путь – с Ноем в Нью-Йорке, другой – тур по Европе и творение музыки.
Возможно, мне не придется выбирать, и я смогу объединить эти пути.
Мы попрощались со всеми, обменялись объятиями и поцелуями. Мелани выгнула бровь и прошептала «я тебя люблю». «Знаю», – ответила я.
На улице мне почудилось, будто мы с Ноем остались наедине впервые за целую вечность. Не тратя время впустую, он прижал меня к себе, увлекая в глубокий поцелуй. Я прижалась спиной к стене и, схватив ладонями бедра Ноя, притянула его к себе. Футляр со скрипкой упал на землю между нами.
– Раньше я восхищался только одной женщиной в своей жизни – сестрой, – прошептал Ной между поцелуями и легкими укусами. – Это ужасно, но это правда. Но ты… – его руки скользнули вверх по моему телу и взяли в ладони лицо. – Господи, Шарлотта. Это была пытка.
– Пытка? – прильнув к Ною, я слегка закусила его губу, и он вжался в меня своими бедрами. Нас разделяло слишком много одежды. Вот это – пытка.
– Талант возбуждает, – Ной в дразнящей ласке провел своими губами по моим. Его дыхание участилось, и я чувствовала его налитую под джинсами плоть. – А ты исключительно талантлива. Я хотел тебя все это время, – он снова меня поцеловал. – Но не здесь. Я хочу тебя в постели, обнаженной. Я хочу погрузиться в тебя, Шарлотта…
О боже… Я готова была отдаться ему прямо здесь, на улице.
– Тогда лучше замолчи, или до дома мы так и не доберемся.
Ной неохотно отступил, тяжело дыша.
– Ты права. Где мы? Сколько времени?
Я засмеялась и с трудом уняла участившийся пульс. Стояла глубокая ночь, и поднявшийся ветер холодил разгоряченную кожу.
– Мы у дома Регины, – я выудила из сумочки мобильный. – И сейчас почти два часа ночи.
– Черт, – пробормотал Ной и вытащил свою трость, державшуюся рукояткой за пояс джинсов. – В такой час такси не дождешься.
– Тут недалеко метро.
Я подняла скрипичный футляр и предложила Ною руку. Сердце еще не успокоилось после его поцелуев и возбуждающих слов.
– Сегодня кое-что произошло, и я хочу поговорить с тобой об этом, – начала я, когда мы шли по улицам, отливающим серебром после дождя. – Мелани рассказала мне о гастрольном оркестре. Она считает, что я должна пройти прослушивание.
– Да? И где он будет гастролировать? – голос Ноя звучал нейтрально.
– По Европе. Подробностей я не знаю, но, похоже, тур затянется на все лето, а может, и дольше. Если я получу место. Кто знает, как пройдет прослушивание, может, я провалю его. Скорее всего, провалю, – вот только впервые за долгое время мне казалось, что я ошибаюсь.
– Скорее всего, ты пройдешь его, – тихо отозвался Ной. – Но единственный способ узнать это – попытаться. Ты хочешь этого, Шарлотта?
– Не знаю. Наверное, да, – я остановилась и повернулась к нему лицом. – Но ты можешь поехать со мной… если захочешь.
– Шарлотта, я…
Ной умолк, склонив голову набок. Я начала говорить, но он шикнул. Мгновение прислушивался, затем сказал:
– Идем отсюда.
Мы возобновили путь, но Ной перестал стучать тростью, и я услышала то, что до этого уловило его чуткое ухо: шаги позади нас. Я судорожно вздохнула, и пальцы Ноя сжались на моей руке.
– Не останавливайся, не разворачивайся и ничего не говори. Может быть, это безобидные прохожие. Просто продолжай идти.
Я кивнула. Сердце комком подступило к горлу и упало, когда стал виден знак с названием авеню. Мы были в двух кварталах от людных, освещенных улиц и безопасности.
Затем молчание нарушил грубый неприятный голос, от звука которого я вздрогнула.
– Стоять. Все, пришли.
Три простых слова, но от них веяло опасностью и насилием. Мы застыли. Пальцы Ноя с такой силой впились в мою руку, что только их я и ощущала. Все остальное тело оцепенело от страха.
– Наличные и футляр, – произнес тот же голос. – Закричишь – и она умрет. Побежишь – и она умрет. Ты этого не увидишь, слепец, но точно услышишь ее крик перед тем, как я перережу ей горло.
Глава 24
Ной
Хотя страх скрутил внутренности, я не мог не оценить нелепости происходящего: меня грабили уже второй раз за неделю. Разница заключалась лишь в том, что в первый раз я был один, глупил и сам напрашивался на драку, действуя на адреналине, как в былые деньки.
С Шарлоттой по венам лился не адреналин, а липкий и густой страх. В голове билась одна только мысль.
«Что бы ни произошло, я не дам ему причинить ей боль. Не дам приблизится к ней».
– Повернитесь, – велел парень. Послышался скрип подошв – он переступил с ноги на ногу. – Медленно. Спокойно и без резких движений.
Мы послушались.
– У него нож, – выдохнула Шарлотта таким сдавленным от ужаса голосом, что я едва его узнал.
Нож, а не пистолет.
– Беги, – шепнул я в ответ.
– Нет.
– Беги.
– Я тебя не оставлю.
Черт бы ее побрал. Был бы я зряч, заставил бы ее убежать. Оттолкнул бы, если бы пришлось. Но меня окутывала тьма, и я был слаб. Я мог навредить ей малейшей ошибкой или ухудшить наше положение настолько, что даже представлять не хотелось.
– Заткнитесь, вы оба. Никто никуда не побежит.
Грабитель находился примерно в пятнадцати футах от нас, но уже приближался. Я загородил собой Шарлотту, крепко сжимая трость.
