– Чего успокойся? Это уже низость, завязывай.
– Че? – Паша выпрямился. Он был разочарован. В карманах оказалось пусто.
– Воровать-то не надо, – сказал Алекс.
– Ты кого вором назвал? – поинтересовался Паша, уставившись на Алекса.
– Уничтожу суку, – бубнила Катя, не поднимая головы. – Опять пошел по шмарам, скот этакий.
– Я не называл тебя вором, – оправдывался Алекс. – Я сказал, что шарить по ее карманам – это низко.
– А ты тут что, борец за нравственность?
– Паш, ты нажрался, кончай бычить, – вмешался Серега.
– Кто бычит? Я не бычу. Я не люблю, когда сопляки меня жизни учат. Я в армии таких ел!
– За словами следи, – огрызнулся Алекс. – Ты меня старше на пару лет.
Паша на ватных, подгибающихся ногах подошел к Алексу вплотную.
– Где вот моя свадьба, а? – не унималась Катя, казалось, она говорит уже во сне. – Свадьбу сперли, лярвы. Погань тощая. Сифилитички.
– Кого ты там ел в армии своей? В твои сказки никто не верит, клоун, – сказал Алекс.
– Сиськи уже отвисшие, а мужика нет нормального, – бредила Катька. – Этот был… дурак… по шмарам пошел.
– Кто тут клоун?! – спросил Пашка, пихнув Алекса в плечо.
– В зеркало посмотри, – отозвался Алекс, пихнув его в ответ.
– Ребят, завязывайте! – сказал Серега, подойдя к Лехе со спины и чуть потянув его за плечи. В это время Пашка попытался со всего размаху ударить Алекса, но промахнулся и попал Сереге в подбородок. Тот плашмя рухнул на траву и захрипел, вытянув руки по швам. Алекс, не раздумывая, пнул Пашку в пах.
– Сука, кто так делает, – скорчившись от боли, простонал Паша. Он катался по траве, цедя сквозь зубы ругательства.
В этот момент Катька вскочила с лавки, зигзагами подлетела к лежащей на траве девушке. Ударила ее ногой в голову, попав каблуком в глаз. Потеряв равновесие, Катька повалилась на землю.
– Сука, я тебя зарежу, – стонал Пашка, держась руками за отбитые яйца.
Алекс подошел к девушке и пригляделся. Левая часть ее лица была залита кровью. Белок полностью вытек. Алекса пробила нервная дрожь. Девушка так и не пришла в сознание. Катька сидела на траве возле случайно нокаутированного Сереги и блевала себе на ляжки. Неподалеку от боли мычал Пашка.
Алекс окинул взглядом всю эту картину, и у него пробежала только одна мысль: «Как я вас всех ненавижу».
– Вы что, мракобесы, наделали?! – раздался голос Старого из-за спины Алекса.
Октябрь
Бойцы отряда спасателей вскрыли замок квартиры, соседи которой заподозрили неладное. Жилец – одинокий мужчина, не появлялся на работе несколько дней и не брал трубку. Следователь открыл входную дверь, и ему в нос ударил запах гниющей плоти. Из комнаты доносились звуки работающего телевизора. Спасатели с любопытством заглядывали в квартиру, зажимая носы. Следователь прошел в гостиную и увидел мужчину, лежащего на полу. Вокруг его шеи были намотаны кишки. Стол опрокинут, а на полу виднелись следы крови, видимо, человек пытался ползти. Труп лежал на спине, обхватив руками живот. Следователь аккуратно задрал ему майку. Снова никаких признаков хирургического вмешательства. И если бы не регулярность подобных смертей, он подумал бы, что кишки можно вытащить через анальное отверстие, и, возможно, даже проверил бы эту гипотезу прямо сейчас, но он знал, что в этом нет смысла. Дальнейшая экспертиза показала, что мужчина по всем приметам похож под серийного убийцу, на счету которого были десятки жертв и которого уже много лет не могли поймать.
Глава 5
Сентябрь
Шипение и треск яичницы на раскаленной сковороде разбудили Костю. Парень сел на раскладушке и потянулся. Захар готовил завтрак, стоя возле плиты.
– Доброе утро, – сказал опекун.
– Доброе.
– Яичницу будешь? Могу на тебя еще пару яиц разбить.
– Нет, я с Аней поем.
– Она уехала час назад.
Встав с кровати, Костя оделся, свернул одеяло с подушкой и закинул под стол. Умывшись и почистив зубы, он пошел в Анину комнату. Раздвинул шторы, и комнату залил солнечный свет. Парень поставил мольберт напротив окна и принялся выдавливать краски в палитру. Зеленый и черный цвета.
– Кость, – обратился к нему Захар, заглядывая в комнату.
– Да?
– Я хотел поговорить.
– О чем?
Захар зашел с тарелкой, в которой колыхались непрожаренные желтки, и кружкой чая. Сел за Анин стол.
– Тебе двадцать лет…
– Да, скоро двадцать три.
– Хм… ну да. – Захар немного замялся. – Через три года, пожалуй, что и двадцать три стукнет, тут не поспоришь.
– Не поспоришь, – согласился Костя.
– Ане шестнадцать.
– Да, я – старший брат, – с гордостью произнес Костя и поставил чистый холст на мольберт.
– Тебе нравится, что она руководит тобой?
– Я не знаю.
– Ты же мужчина, – сказал Захар и положил в рот кусок яичницы. – Кстати, зря отказался от завтрака.
– Да, я мужчина.
– У тебя есть яйца?
– Что? – Костя посмотрел на Захара. – Ты про яичницу?
– Нет, я про яйца. У всех мужиков есть яйца. Мы – это в первую очередь характер. У тебя есть яйца?
Костя оттопырил штаны с трусами и заглянул в них.
– Да, вот они, – сказал парень. – Два.
– Мужик не должен позволять женщине управлять им.
– Не должен, – не стал спорить Костя, подходя к настенной полке и беря сверху стакан с водой и кисточками.
– У тебя есть возможность заработать много денег, – продолжал опекун, чавкая.
– Ага.
– Чего ты все соглашаешься со мной? Ты понимаешь, к чему клоню?
– Ага. То есть, тьфу ты… нет.
– Ты же вчера захотел стать путником и пойти в Чащу.
– Да, я бы смог заработать там на квартиру, и у меня была бы отдельная комната.
– А чего ты передумал?
– Не знаю, Аня сказала, что это опасно.
– Ты знаешь, зачем путники ходят в Чащу?
– Чтоб остановить ее.
– Да, это герои. Они пытаются спасти мир. Если Чащу не остановить, то со временем она поглотит всю Землю.
– Понятно, – пробормотал Костя, нанеся несколько мазков на холст.
– Ты хочешь стать героем?
– Хочу.
– Хочешь отдельную комнату?
– Ага.
– Если ты мужчина, ты должен сам принять решение и не слушать никого.
