– Как это – другие? – нахмурилась Наташа. – А как же ты?
– Я тебе только что сказал, что стал человеком без определенного места жительства.
– Бомжом, что ли?
– Угу…
– Час от часу не легче! – Наталья всплеснула руками. – А куда подевалась твоя рыжая пассия? Ты же с ней в Крым укатил, к морю, за большим рублем и теплым местом под солнцем подался…
– Я через два года от нее сбежал, вернулся, а мамы уже нет, и квартиры – тоже.
– Ты что, даже на похоронах не был? – удивленно спросила Наталья.
– Нет, не был, мне никто не сообщил. – Анатолий пожал плечами. – Да и куда было сообщать, когда мы чуть ли не каждые три месяца квартиры меняли?
– Почему?
– Вера не хотела жить со своими родителями, вот нам и приходилось снимать жилье. А потом она… короче, не смог я больше с ней жить, уехал. В поезде меня обокрали, деньги, документы – все вытащили. Вот такие дела, – тяжело вздохнул бывший Санта.
– И после всего этого ты решил ко мне вернуться, раз деваться больше некуда? – прищурилась Наталья.
– Нет, я целый год добросовестно терпел, не хотел тебя беспокоить, да и стыдно мне было в глаза тебе посмотреть, – откровенно признался Анатолий. – Но вот настало такое время, что уж и жить мне расхотелось, руки решил на себя наложить. И понял я тогда, что от этого шага только ты меня сможешь удержать. Прости меня, любовь моя! Я клянусь, что стану самым примерным мужем, о котором любая женщина сможет только мечтать. – Он размазывал слезы по щекам. – Ты только поверь мне в последний раз, Наташенька! Я столько натерпелся, ночевал по чердакам и подвалам… Последнее время так и спал с твоим фартуком в обнимку, он тобой и домом пахнет. Ведь в тот раз, перед Новым годом, это я на твоем балконе был – с крыши спустился. Думал, приду к тебе в костюме Деда Мороза, ты меня сразу и простишь за все… А как услышал, что ты в милицию звонишь, испугался и удрал. Чуть не погиб, веревка скользкая, едва удержался.
– Бедный ты мой, – всхлипнула растроганная Наталья. – По чердакам ночевал, с крысами… голодный, холодный! Почему же ты крадучись приходил? Почему тайком в квартиру лазил?
– Не решался я, боялся. Все думал, чем тебя еще удивить, чтобы ты простила меня, вот и таскал тебе подарки, я ж сюрприз хотел сде…
– Сюрприз он хотел сделать, надо же! Где ж ты костюм раздобыл новогодний, горюшко мое?
– С пьяного актера снял, – прорыдал Анатолий. – Гляжу, он спит в машине, ну я и… не растерялся. Ты не подумай, я на парня куртку накинул, чтобы он не замерз, она на заднем сиденье лежала. И дверку машины плотно прикрыл, чтобы ему ветер не задувал. Мне очень хотелось тебя с Новым годом поздравить, как полагается, а ты вдруг уехала куда-то…
– Я у приятельницы гостила… гм… одной-то в праздник так тоскливо, – снова всхлипнула Наташа. – Ты, наверное, голодный, есть хочешь? У меня борщ хороший, котлетки с макаронами, бутылочка винца припасена…
– Как часто мне снился твой борщ, Наташенька! – возопил муж. – Как же я люблю тебя, пышечка моя сладкая!..
– Ну ладно, разбирайтесь между собой, а я пошла. – Юля наконец встала с дивана. – Может, еще успею обратно пистолет положить и Данила ничего не заметит?.. Хотя вряд ли!
Она тихонько вышла из комнаты. Супруги рыдали в объятиях друг друга и даже не заметили, что остались в квартире одни. Юля осторожно прикрыла входную дверь и уже начала спускаться с лестницы на свой этаж, как вдруг услышала дикий вопль Анатолия.
– О, похоже, капкан сработал, – сообразила Смехова. – Бог шельму метит! Поделом тебе: будешь знать, как от законной супруги сбега́ть, Санта-Клаус в комнатных тапочках!
Пройдя вниз еще пару шагов, Юлька вдруг остановилась и ошеломленно прошептала:
– А камешки-то… сработали! Фантастика…
Елена Логунова
Тот самый миг
Женщина в красном шла по коньку двускатной крыши, не глядя под ноги и взмахивая руками. Было непонятно, каким чудом она держится на грани, – мужчина в черном, ползущий вслед за ней на четвереньках, двигался очень медленно и осторожно, хотя его соединяла с чердачным окном обвязанная вокруг пояса веревка.
– О боже! О боже! – нервно всхлипывал за плечом Павла женский голос.
Он не оборачивался, чтобы не пропустить тот самый миг.
Женщина в красном оступилась, покачнулась и упала.
– БОЖЕ!!! – истерично завопила дама за плечом у Павла.
Он не оглянулся. Момент еще не настал. Женщина в красном съехала по волнистому, как стиральная доска, обледеневшему скату и матерчатым комом навалилась на символическое ограждение на самом краю крыши.
– Не двигайтесь! – крикнул мужчина в черном.
Павел затаил дыхание. Женщина в красном зашевелилась, смятая тряпочка превратилась в алый флажок. На шахматных часах такой поднимается только для того, чтобы упасть в цейтнот. Фигура в красном выпрямилась, полы пальто взметнулись – женщина сделала мах ногой, переступая через оградку. Это изящное балетное па подчеркнуло совершенную красоту приближающегося момента и оставило в морозном воздухе размытый флюоресцентный след. Второй мах завершил создание светящегося иероглифа, и Павел угадал приближение того самого звука – пронзительной, чистейшего тона ноты…
В ту же секунду снежинка попала ему в глаз, вынудив моргнуть, и он не увидел, как фигура в красном крупной каплей сорвалась с карниза.
Он упустил тот самый миг.
В толпе кричали, и кто-то уже бросился вперед, к расплывающейся на снегу алой кляксе. Павел спрятал подбородок в шарф, сунул руки поглубже в карманы, повернулся и пошел прочь, молча расталкивая дрогнувшую и потекшую массу зрителей закаменевшими плечами.
Он не смотрел по сторонам и едва не угодил под колеса микроавтобуса, вывернувшего из подворотни под азартное: «Давай-давай, пошел, пошел, пошел!» Командовал молодой мужской голос. Его обладатель – смазливый блондин в спортивной куртке и модных джинсах с дизайнерскими пятнами – стоял в проеме, мешая закрыться сдвижной двери и устремив на место происшествия возбужденный взгляд. Он торжествующе улыбался.
Павел, отпрянувший от проплывшего мимо него капота, поймал эту улыбку и ответил на нее коротким ругательством.
– Да пошел ты! Козел! – бесшабашно ответил блондин и с грохотом задвинул дверь с нарисованным на ней логотипом местного телевидения.
Павел проводил удаляющийся микроавтобус внимательным взглядом, вынул руку из кармана и посмотрел на часы.
Телевизионный фургон покачнулся, угодив колесом в ледяную колдобину, и смазливый блондин, известный зрителям телепрограммы «Новость дня» как корреспондент Игорь Громов, упал на сиденье.
– Гоша, твою мать! – с досадой произнес дюжий рыжий оператор, отставив локоть, чтобы защитить от падающего Громова видеокамеру.
