Оба подростка подскочили при виде меня.
Олеся по-прежнему была настроена не очень дружелюбно и встретила меня недоверчивым взглядом. Клаус поприветствовал меня так, как я меньше всего ожидала, — крепко и эмоционально обнял.
Удивительно, но он был действительно рад меня видеть.
— Женя, прости, — тихо проговорил он, — мне не нравится, что ты рылась в моем телефоне, но я понимаю, что ты хотела как лучше.
— Вау, — присвистнула я и игриво потрепала мальчика по щеке, — кто ты? И куда ты дел Клауса?
Клаус робко улыбнулся и обернулся на Олесю.
— Женя, есть очень серьезный разговор, — озвучил он.
По-другому не могло быть, он не стал бы звонить мне, чтобы просто извиниться.
— Зайдем ко мне? — предложила Олеся, и хоть я не подала и виду, но была рада побывать в ее красивом доме.
Жилище девочки меня не разочаровало — из просторной прихожей Олеся провела нас в комнату, выполнявшую функцию гостиной, и предложила разместиться на старинном диванчике с гобеленовой обивкой.
Пока она возилась на кухне и разговаривала с кем-то, то ли с мамой, то ли с бабушкой, мы с Клаусом разглядывали обстановку. В комнате были две двустворчатые двери, которые вели в соседние помещения. Рядом с огромным окном пристроились старенькое пианино и книжный шкаф. Картины, мебель, детали на полках, богатая библиотека — все говорило о том, что Олеся происходит из старинной интеллигентской семьи. Почему-то я чувствовала себя особенно уютно в таких декорациях, намного уютнее, чем в вычурно-роскошных комнатах особняка отца Клауса.
Самому мальчику, кажется, здесь тоже очень нравилось — такой вывод я сделала, бросив короткий взгляд на его восторженное лицо, жадно пожирающее обстановку глазами.
Наконец-то появилась Олеся с круглым подносом в руках. На подносе стоял красивый чайный сервиз, похожим владела и тетя Мила, доставая его для особых случаев, и корзинка с аппетитного вида свежими булочками.
Я готова была поспорить, что эту выпечку только что извлекла из духовки женщина, скрывавшаяся на кухне.
Клаус радостно потянулся к булочке и отправил ее в рот.
Говорить первой решилась Олеся, после того как разлила чай по чашкам.
— Евгения, вы ведь телохранитель? — зачем-то уточнила она факт, который, как я была уверена, и так прекрасно знала.
Я кивнула, и тогда девочка продолжила:
— Моя семья небогата, но я нуждаюсь в ваших услугах…
— Не надо. — Клаус робко тронул Олесю за руку, и в этом жесте было столько нежности, что меня чуть не стошнило от этой слишком милой сцены. — Мой отец, если что, за все заплатит…
— Что случилось? — поинтересовалась я.
Мне не терпелось перейти к делу, потому что в компании этих голубков я чувствовала себя особенно неловко.
Олеся тяжело вздохнула и отхлебнула из своей чашки. Судя по всему, она собиралась с силами, чтобы заговорить. По крайней мере, о ее волнении говорили слегка трясущиеся руки и порозовевшие щеки.
— Меня кто-то преследует, — наконец-то решилась она, — с того момента, как я вернулась… Мне кажется… это связано с теми, кто меня похитил.
— Так тебя похитили? — уточнила я.
Олеся робко кивнула.
— Я кое-что вспомнила, — сказала девочка, — вечер перед тем, как я очнулась в багажнике… Бабушке стало плохо, и я вызвалась пойти в аптеку за каплями от давления. Меня кто-то ударил по голове. — То ли чтобы добавить красочности своим словам, то ли от воспоминания, Олеся потрогала свой затылок под волосами.
Выглядела она слегка испуганной и мрачной. Клаус тоже посерьезнел, даже отложил в сторону недоеденную булочку. А я вот невольно усмехнулась, потому что завязка истории невольно напомнила мне всем известное печальное путешествие Красной Шапочки.
В декорациях всеобщей самоизоляции отважный подвиг внучки выглядел особенно красочным. Современность внесла свои коррективы в многовековой миф — вместо живота серого волка в итоге девочка очутилась в багажнике.
Клаус явно об этом не думал в таком ключе, он наконец-то выглядел собранным.
— Женя, мы должны поймать этого человека, — включился в разговор он, — о деньгах не беспокойся, я…
— Меня больше интересует, каким образом вы собираетесь это провернуть, — честно поделилась я и уточнила: — И моя роль в этой инициативе…
— Я готова быть приманкой, — выпалила Олеся, и ее милый голосок прозвучал на удивление твердо. Она поймала мой полный недоверия взгляд и, слегка стушевавшись, уточнила: — Я видела такое в фильмах…
— Да, мы все продумали, — подытожил Клаус, — должно получиться.
Ух ты! Оказывается, они там не миловались на лавочке, как два голубка, а разрабатывали план по спасению если не мира, то хотя бы попавших в беду тарасовских подростков. Это было весьма похвально, но я все равно предпочитала критически оценивать любую ситуацию.
— Это очень опасно, — осадила я пыл двух маленьких героев, — и лучше обратиться в полицию, у меня есть один знакомый в…
— Мы должны это сделать, — перебила меня Олеся, и в этот момент даже я прониклась к ней симпатией.
Девочка, казавшаяся мне довольно забитой серой мышкой, сейчас выглядела удивительно решительной.
Она достала из кармана легкой толстовки телефон, что-то там пролистала и протянула его мне вверх экраном.
Я с интересом уставилась на скриншоты объявления о пропаже мальчишки, ровесника Клауса и Олеси. Девочка взглядом указала мне пролистать дальше — объявлений было много.
Олеся решила дополнить иллюстрацию своим комментарием:
— Все они пропали за последние две недели. Они могут быть еще живы, и мы… должны помочь им.
— А полиция куда больше занята стрижкой штрафов за нарушение самоизоляции, — с задорным бунтарством в голосе вступил в беседу Клаус. — Кто, если не мы?
Кто угодно, на самом деле. Самым разумным действием в этой ситуации было бы позвонить отцу Клауса или озадачить Игната, о котором мне сейчас хотелось думать меньше всего, и, прибегнув ко всем их связям и ресурсам, отправить разбираться в мутной истории людей, занимающихся подобными вещами по долгу профессии. Но решительный вид Олеси и Клауса говорил о том, что все уже заранее решено, независимо от того, соглашусь я или нет. Мне в любом случае придется присутствовать при спасательной операции, хотя бы для того, чтобы сберечь задницу моего подопечного от новой порции опасных приключений.
Пока я пыталась про себя смириться с этой весьма сомнительной радости перспективой, Клаус снова заговорил. Он явно максимально проникся идеей поиграть в героя.
— Женя, я обещаю, что если ты нам поможешь, то я честно буду сидеть дома до конца режима самоизоляции, — трепетно поклялся мальчишка, — и не стану действовать вам на нервы… это… очень важно для меня. — Последнее он добавил чуть тише, и голос его дрогнул от того, насколько тяжело этому маленькому лису давалась искренность. — Ты же не можешь оставить Олесю в беде? Пока тот, кто ее похитил, на свободе, она не может быть в безопасности.
