Наши отношения с Игнатом по-прежнему были запутанными, хотя и стали более теплыми. Мы могли препираться часами и устраивать жуткие словесные дуэли, а потом как ни в чем не бывало целоваться в его каморке, словно два глупых подростка.
Я старалась не привязываться к нему слишком сильно, понимая, что совсем скоро ситуация поменяется и семейство вернется обратно за границу. Вернее, вернется Клаус, а Игнат, как самый надежный человек среди всех подчиненных олигарха, последует за ним в любую точку света.
И, кстати, о ненадежных людях. По истечении этих замечательных недель на пороге особняка появился Иван, а на парковке пристроился арендованный им пижонский джип.
Он, определенно, ждал более теплого приема, но мы все были куда больше заняты своими делами — я читала под тенью цветущих яблонь, Клаус и Олеся плескались в бассейне, а Игнат, как обычно, ухаживал за своими розами.
— Привет, — робко протянул Иван, привлекая наше внимание, — а я тут к вам с новостями.
— Привет, — сухо бросила я из своего шезлонга.
Клаус выбрался из бассейна и помог подняться Олесе.
Он тепло обнял Ивана и подвел к нему свою маленькую подружку. Она скромно куталась в белоснежное махровое полотенце.
— Познакомься, это Олеся, — краснея, представил мальчишка возлюбленную.
Иван потянулся поцеловать руку девушки, но Клаус шлепнул мужчину по пальцам.
— Эй, это моя девчонка, — ухмыльнулся он, — найди себе другую, — и обернулся в мою сторону, — вот Женя, например.
Я страдальчески закатила глаза, предчувствуя, что сейчас мой старый знакомый снова обратит на меня внимание и начнет лезть со своими патетическими речами. Заодно я, конечно, поймала встревоженный и, безусловно, ревнивый взгляд Игната. И конечно, Иван не упустил такой возможности и направился прямиком ко мне.
— Может быть, ты передумала насчет ужина? — на ходу начал он, но я резко покачала головой, даже не удосужившись озвучить свой отказ вслух.
— Ладно, — махнул рукой Иван, и его самоуверенность лопнула как воздушный шарик. — Клаус, отец вызывает тебя к себе. Хочет, чтобы вы перебрались в Стокгольм на время…
— Стокгольм? — протянул Клаус разочарованно. — Нет… я хочу остаться здесь… почему Стокгольм?
— Спроси сам у отца, — отмахнулся Иван, — это всего на пару недель, потом можешь уже вернуться в Англию.
Клаус обернулся к Олесе и схватил ее за руки. Глаза девочки стали влажными от слез, она порывисто обняла мальчишку, и всем взрослым, присутствовавшим во дворе, стало невыносимо стыдно за то, что мы ничего не могли поделать перед лицом необходимости разрушить их маленькое счастье.
— Я никуда не поеду! — крикнул Клаус, но, конечно, его мнение здесь ничего не решало, даже если бы он снова сбежал и спрятался у Олеси в платяном шкафу в прихожей.
Весь оставшийся день прошел в слезах и сборах.
Я отвезла девочку в город, понимая, что ее присутствие только отягощает состояние моего подопечного. Он пытался ныть и капризничать, запираться в комнате, откуда был вытащен Игнатом в конце концов, но в итоге к вечеру все-таки спустился в гостиную с чемоданом, злой и насупленный, как драчливый воробей.
Мне тоже было довольно грустно, но я не подавала виду, а с отстраненным интересом наблюдала за сборами и погрузкой вещей в «Роллс-Ройс».
Игнат и Клаус должны были поехать первыми, Иван за ними. Поэтому теперь он тоже праздно топтался рядом со мной на крыльце.
— Может, все-таки? — начал он.
— Нет, — рявкнула я, и вдруг меня осенило.
Мне выдалась прекрасная возможность убить двух зайцев сразу — и попрощаться, и осадить этого самовлюбленного индюка.
Я подбежала к машине и долго обнималась с Клаусом, который ревел, как девчонка, и клялся вернуться в Тарасов любой ценой и поселиться именно здесь.
Я захлопнула за ним дверцу, подошла к Игнату, поймав его полный тоски и непонимания взгляд, и коротко, но страстно поцеловала его на прощанье.
— Может быть, еще увидимся, — тихо сказала я, и мужчина улыбнулся мне в ответ, извлекая из кармана свои водительские перчатки.
Иван чуть не провалился сквозь землю: он краснел, бледнел, раздувал ноздри и распахнул рот, чтобы что-то сказать, но сдержался и быстро шмыгнул к своему джипу, дверцей которого хлопнул так, что на соседнем дереве в ужасе разлетелись птицы.
С легким сердцем и светлой грустью на душе я забросила сумку на заднее сиденье своего «Фольксвагена».
И красивый мрачный дом снова опустел, окруженный одиноким благоуханием роз и цветущих яблоневых деревьев.
