– Так вы запишетесь на курсы? – спросил снова, когда мы ехали в очередной раз из тира.
– Нет, Коша. – Я отвернулась к боковому окну. – Я не вижу теперь необходимости в обучении. Больше того, уверена, что лишние мысли мне могут только помешать… быть примерной женой.
– Да как хотите, мне проще.
– А мы можем записаться на курсы, а это время проводить где-нибудь еще? Например, в твоей квартире.
– Не уверен, что это хорошая идея. Рано или поздно возникнут вопросы. Да и что там делать?
– Тренироваться.
– Это можно и дома. Иван Алексеевич ничего подобного не запрещал.
– А если мне просто хочется сидеть в тишине по полтора часа трижды в неделю?
– Ну да. Как будто в вашей комнате вы чем-то другим занимаетесь. Не придумывайте новых бед, Елизавета Андреевна.
Конечно же, он прав, я не подумав подобное предложила. Уже одного человека в расход пустила своим легкомыслием. Но именно этим Коша от Саши и отличается – он терпелив, но о собственной шкуре не забывает. И это дает надежду, что она останется целой.
– Тогда едем записываться на курсы. Снова. Меня там, наверное, уже считают богатой идиоткой, которая просто платит деньги, а потом пропадает.
– Они не очень-то неправы в таких выводах, Елизавета Андреевна. Едем. И разойдемся до следующего занятия.
– Не делай вид, что ты раздражен моей компанией. А если раздражен, тогда изобрази раздражение.
Коша изображать раздражение не умел. Иногда мне дико хотелось стать им, а иногда – пролезть в его голову и все-таки выяснить размеры каждого таракана. Но последним я никогда не злоупотребляла – если ему самому надоест эта работа, то больше не останется у меня даже молчаливых поездок и выстрелов в душном тире.
– Кош, сверни-ка направо! – попросила я, прилипая к окну. – Там что-то происходит.
– И? – он все-таки вывернул руль, машина сзади засигналила от резкого маневра. – Мы теперь будем в уличные драки ввязываться?
– А тебе-то что, есть развлечения получше?
– Ага. Добраться наконец-то до курсов, вторую неделю пытаемся. И дальше я не проеду.
– Тормози здесь. – И вылетела из машины, направляясь сразу к просвету между домами.
Разумеется, в любую городскую шумиху я лезть не собиралась, просто случайно застала уж очень показательную сцену: с автобусной остановки какие-то пацаны потащили очкастого паренька – схватили под локти и поволокли. Он извивался и визжал, как девочка. Женщина с сумками грозно закричала им вслед, но что она могла поделать? Не нестись же следом, хотя и прекрасно поняла, что молодежь беспредельничает. Это я могу нестись – у меня за спиной телохранитель высочайшего класса. Хотя я не оглядывалась, чтобы удостовериться, соизволил ли Коша идти за мной.
У жертвы очки криво на нос съехали – он пока больше перепугался, чем получил. Или каждый день тут получает, как по расписанию, от одноклассников. Может, он просто этих двоих видом своим зашуганным раздражает, а может, карманными деньгами добровольно не делится или серьезное что-то натворил, и теперь огребает «праведного гнева». Мне, в принципе, было все равно. Я видела перепуганного до усрачки очкарика и двух бугаев, которые вообще ничего не боятся.
Один развернулся и с удивлением вылупился на меня:
– Ниче се телочка… – прозвучало самым искренним комплиментом.
Понятное дело, никто из них не был Кошей или Сашей, потому ближайший полетел без проблем через плечо и рухнул плашмя на асфальт – вот мне и полевые условия для испытаний. Второй, повыше ростом, получил с разворота кулаком в скулу. Очкарик оказался сообразительным и рванул мимо нас обратно. А я вошла во вкус – первого удачно пнула на подъеме, чтобы он вновь завалился. Здоровяка же схватила за грудки и еще пару раз ударила, пока боль в костяшках не резанула.
– Эй, ты чего? – спросил тот, что теперь боялся приподняться. – Ты кто такая ваще?
Бугаеныш же сыпал матами. Он даже вполне удачно вывернулся, но я снова перехватила захватом, подсекла и нависла, намертво вцепившись в рубашку.
– Отъебись, больная! – орал он. И, надо отдать ему должное, он был скорее удивлен, чем испуган. – Ты че прицепилась-то?
Что-то во мне уже после первого удара взорвалось и теперь зрело, жгло изнутри. Хотелось расколошматить ему лицо в кашу, аж руки от желания задрожали. Я попыталась обуздать накатившую злость и выплеснуть ее словами:
– А я от тебя вообще теперь не отцеплюсь, понял? Понравился ты мне, мудила! Я за тобой слежку поставлю, всю квартиру жучками завешаю. И если мне только не понравится что-то – буду приходить и кости тебе ломать.
– Че? – он наконец-то сбавил тон. – Отпусти, больная!
– Больная, да! – орала я ему в лицо, брызжа слюной. – С психушки и прямо к вам!
– Да че те надо? Отпусти! Ты кто?
Он попытался ударить по шее, но я не почувствовала сильной боли, а врезала снова, потом тряхнула так, что он едва язык не проглотил. Уж не знаю, чем он меня так взбесил, хотя и заслужил. Стал будто олицетворением всего, что я ненавидела. Вот и орала – и пока орала, хотя бы не била снова:
– Мстительница народная! Прикинь? С мудаков шкуру спускаю, мне доктор прописал! А чего ты трясешься-то? Страшно? Страшно, блядь?! То ли еще будет. Ты в штаны валить начнешь, потому что мне очень понравился!
– Отпусти же, – почти жалобно. – Миш! Миш, позови кого-нить!
Это он другу. Но тот почему-то отполз к стене и зажал голову руками. На меня не набрасывался, но и приятеля в беде не бросал. Или я его так удачно об землю приложила?
– Ой, маленький мальчик обоссался! – издевалась я. – Где смелость-то? Ты сильный, мудила чертов, так прекрати трястись! Смотреть тошно!
Возможно, он воспринял мои слова как руководство к действию – собрался и оттолкнул, вскочил на ноги, но я рванула его за пиджак, отшвыривая к стене.
– Кажется, ты невнимательно меня слушаешь! – разозлилась я еще сильнее. – Коша, дай-ка пистолет.
В этой сцене спокойнейший голос Коши прозвучал чистым сарказмом:
– Что вы, Елизавета Андреевна, у меня и разрешения на ношение нет.
Я рявкнула так, что сама от этого тона вздрогнула:
– Дай пистолет, Коша!
Он отодвинул полу расстегнутой куртки, вынул из кобуры и протянул со словами:
– Только чур не я на этот раз избавляюсь от трупа.
Я с силой вжала дуло в горло пацану. Он сразу замер, перестал трепыхаться и начал зеленеть. Ну вот, примерно этой реакции я и хотела. Подалась к нему, зашипела в нескольких сантиметрах от его лица:
– Запомни, чмо, всегда найдется кто-то сильнее, всегда. Всегда найдется кто-то психованнее. Ты себя главным говнюком возомнил – так открой глаза, мир полон настоящих говнюков. Они тебя на части разрежут и заставят сожрать. Они выпустят тебе мозги просто под настроение. Они всю твою жизнь распишут, если захотят. И кто ты против них, трепло вонючее? Сильным себя возомнил? Да ты никто и никем останешься, если будешь ботанов чморить. Ты их в жопу целовать должен в надежде, что когда-нибудь тебя на работу к себе возьмут! Потому что если они не возьмут, то ты пятки настоящим говнюкам вылизывать будешь, пока тебя не спишут пулей в затылок!
