– Я сама по себе. Но когда будут зарывать Ивана, я окажусь в первом ряду.
– Прекрасно, – повторила она. – Тогда доверюсь тебе, бессердечная куколка. Ваша машина во дворе, телефоны там же.
И уже через секунды комната опустела. Спустя минуту раздались крики и хлопки дверьми машин – вся банда куда-то уезжала. Чей это дом? Наверняка не ее. Может, просто чья-то дача? Может, владельцы даже не знают, что в их отсутствие происходит?
Я сразу кинулась к Коше, ухватывая его за плечи.
– Слишком больно? – тупой вопрос.
– Лиза, блядь! – он наконец-то смог внятно говорить. – Ты совсем ебнулась?! Не могла в бедро выстрелить?
– Этого было бы мало, – я не извинялась – констатировала. Хромота до конца жизни в моих глазах оправдывает возможность этой самой жизни. – Попробуй подняться, нам надо срочно ехать к врачу.
– Куда ехать?! – снова заорал он. – Куда, блядь? Ты крышей двинулась? Я, по-твоему, действительно буду участвовать в этой херне?
Не будет – по болезненным глазам видно. Я торговалась за его жизнь, но до сих пор и не верила, что смогу чем-то убедить. Потому опустилась рядом на колени, продолжая держать за плечи.
– Вдвоем не выберемся, Коша. Сообщай Ивану что хочешь. А я не выжила.
– Что? – он смог чуть сбавить громкость.
– Нас похитили – об этом он уже должен знать. Тебя ранили, а я не выжила. Сможем устроить здесь какой-нибудь взрыв или пожар?
– Что? – еще тише. – Сбежать под шумок решила?
– А выход-то какой? Ты сам говорил, что живой я от мужа не уйду. Так вот – меня нет, убили.
– А тело?
– Взрывом все разнесло к чертовой матери. Ищите потом тело.
Он был бледен и трясся от боли, но говорил уже привычно ровным голосом:
– И куда ты пойдешь?
– Какая разница? Ты ведь сам видишь, что вместе мы вернуться не можем. У нас легенды разные.
Секунда, две, три. Ответ – совсем сухой, Коше не нравились мои манипуляции:
– Допустим. А я что? Лиза, я ведь остаюсь. Один. Никто не поверит, что во время взрыва ты была в здании, а я сбежал. Иван Алексеевич не поверит. Если ты хотела меня спасти таким образом – не получилось.
И я подалась еще ближе к нему, пытаясь поймать своими зрачками его.
– Тогда давай вместе погибнем во взрыве. Пусть они тут остаются, разбираются, глотки друг другу рвут, плевать. Плевать даже на то, что моя месть останется не закрытой.
– Я… не могу.
Я кивнула, хотя сердце, только развернувшееся мечтой о таком исходе, снова до боли сжалось.
– Знала, что ты так скажешь. Тогда расходимся. Пожар-то можно устроить? Я хочу умереть реалистичнее. Если тебе не плевать хотя бы на мои поиски.
– Стоять, – Коша смог приподняться. – Хорошо. Ну, Лиза, ты и стерва… Но давай поступим так. В конце концов, я Алаева ненавижу. Пусть будет война. А там посмотрим.
– Серьезно? – я не могла поверить, что уговорила.
– Серьезно, – подтвердил он. – Но при одном условии, Лиза. Я никогда, ни при каких обстоятельствах не соглашусь на смерть Ивана Алексеевича. И эта бывшая сука ошиблась – мы сможем прижать Алаева, не хватало только повода. А ты ошиблась в том, что мы попадемся прокуратуре. Попробуем вырулить, но на большее я не подписываюсь.
Я соврала, глядя ему в глаза:
– А я тоже ему смерти не желаю! Максимум, чего хотела – посадить в тюрьму.
Мне кое-как удалось дотащить его до машины. С места тронулась тоже не сразу, вспоминая старые уроки. Коша сначала хрипел на заднем сиденье, а потом затих. И лишь отъехав на безопасное расстояние, я схватила телефон и заорала в трубку, добавив в тон истерики:
– Ваня! Нас пытались похитить, везли к Алаеву! Коша вытащил нас, но сам он плох… Вань, он без сознания!
– Ранен? – голос напряженный, но без удивления. Похоже, Иван уже был в курсе нашей пропажи и рассчитывал на подобный звонок, хотя боялся надеяться. – Где вы?
Глава 27
Иван оказался умнее всех нас вместе взятых. Уж я точно его действий не ожидала, а Ирина Михайловна ожидала подобного еще меньше. Во вмешательство Алаева он поверил без труда – слишком синхронно мы с Кошей заливали, ему и в голову не пришло, что вмешаться могло третье лицо – как никому из нас это не приходило в голову. Потому Иван объявил войну, но… неожиданно унял свою ярость и вспомнил о преследованиях Нимовского. И решил действовать медленнее, но вернее – так, чтобы самому остаться в безопасности.
Он сам пошел в прокуратуру. Человек, который до сих пор мое вмешательство считал лишним, а привлечение властей к своим проблемам – отстоем, уделом слабаков. Он сам пошел давать показания – и взамен, разумеется, потребовал свидетельской неприкосновенности, иммунитета против уголовного преследования. Понятия не имею, в чем состоял его доклад Нимовскому, но подозреваю – тот просто не мог отказаться от такого шага к сотрудничеству. Вряд ли в стенах правоохранительных органов появлялся настолько важный свидетель очень многих преступлений за последние двадцать лет – не только одной группировки, а также всех, кто в памяти всплывет. Заодно Иван этим шагом подписывался, что сам больше не прибегнет к криминальному разрешению споров, – он не просто привлекает к себе внимание, он привлекает внимание с высоко поднятой головой теперь законопослушного гражданина, полностью изменившего свои позиции. Таким маневром он загнал в тупик не только меня, Ирину Михайловну, но и самого Нимовского.
А ведь это я сделала, – понимала с ужасом. Я! Сначала спасла прокурора, потом сама же показала короткую дорожку к сотрудничеству и недооценила изменения Ивана в последнее время. Он, как оказалось, вовсе не врал по поводу кристаллизации своей биографии – он был готов. Не сейчас, правда, когда-нибудь позже, его «подтолкнул Алаев». Теперь у нас в доме появлялись следователи – они и открыли дело о похищении, Коша назвал даже каких-то двух доверенных лиц Алаева, которые якобы и участвовали в преступлении. Конечно, те будут отрицать – а какой преступник не отрицает свое участие? Они каким-то образом даже смогли объяснить незаконный ствол в бардачке Коши, благодаря которому нам и удалось сбежать. Сама я изображала шоковую истерию – для того, чтобы первым ситуацию нашего спасения описал Коша, а я после лишь подпишусь под его показаниями. Да, теперь мы ставили и подписи, полностью перейдя на официальное сотрудничество.
У меня руки тряслись от осознания: Ивана и раньше было сложно утопить, но мы сами вынудили его на такую меру, которая автоматически сделала его вообще непотопляемым! А потом постепенно доходило: не потому ли Коша и согласился так просто? У него или сразу был план, или он точно знал, что у Ивана есть план по полной трансформации и он к тому морально готов? Ирина не просчиталась только в одном – Коша никогда не предаст хозяина. Он может соврать, пойти на сделки с кем угодно, но в итоге все равно принесет своему хозяину в зубах добычу, даже если тот не подозревает, откуда улов. Какая же я тупая… Возомнила себя невесть кем, но против настоящих монстров остаюсь слабенькой девочкой.
