Первый предпринял научное проведение этого способа воззрения французский биолог де Ламарк в своей Philosophic zoologique (1809). В родственном же направлении двигались мысли современных немецких натурфилософов – Шеллинга, Окена, Гете. Точное исследование отнеслось сначала к этим столь смелым гипотезам довольно холодно. Нужно было прежде лучше подготовить почву. Это произошло главным образом благодаря развитию геологии и палеонтологии. Многочисленные вымершие жизненные формы, мало-помалу выступавшие на свет, сделали достоверным предположение, что органический мир претерпел в течение веков громадные изменения. Для старого антропоморфического способа объяснения каждый новый факт являлся затруднением; все эти факты принуждали к предположению больших катастроф с повторявшимся разрушением органического мира и столь же часто повторявшимся творением, – предположение, которое, завершая собою антропоморфизм, конечно, приводило его в то же время ad absurdum: вымершие формы являлись теперь как непригодные и брошенные попытки. Одновременно с этим геология лишила это представление его почвы; под руководством Ляйеля она перешла к воззрению, что земля обязана своей формой не столько отдельным сильным катастрофам, сколько суммированию в течение длинных геологических периодов правильных действий тех же самых сил, которые продолжают действовать еще и теперь.
Таким образом было подготовлено время для того великого переворота в биологических воззрениях, который связан с именем Чарльза Дарвина. Сочинение, в котором он в первый раз изложил новую теорию (О происхождении видов путем естественного подбора, 1859), знаменует собою начало новой эпохи не в одной только биологии: оно вместе со следующим произведением (Происхождение человека, 1871) оказало значительное влияние на все миросозерцание, главным образом на исторические науки, со включением политики и морали. Я попытаюсь обозначить главные пункты.
Заслуга Дарвина состоит не в первой концепции идеи развития вообще, собственно даже и не в открытии причин изменения видов (во вводном историческом очерке он сам, с свободным и радостным признанием чужих заслуг, которое делает его, как научный характер, столь достойным уважения, показал, как все его мысли, по крайней мере в зачатках и следах, были высказаны еще до него), а в проведении и испытании этих мыслей на целом мире фактов. Соединение гениального дара комбинирования, критической обдуманности и поразительной настойчивости сделало его способным образовать из рассеянных мыслей и фактов теорию, или скорее принцип исследования, плодотворность которого даже в чужих руках служит наилучшим доказательством его значения.
Принципом изменения, который Дарвин выставляет как собственно движущую силу в развитии жизненных форм, является борьба за существование и основывающийся на ней естественный подбор.
Принципиальный вопрос, о котором идет речь (оставляя пока в стороне первое возникновение), состоит в следующем: могут ли из имеющихся видов возникать новые? Старая биология отвечала на этот вопрос отрицательно; опыт показывает, что потомство всегда подобно производителям. Конечно, бывают небольшие отклонения в форме, величине окраске и т. д.; но они представляют собой колебания около известной середины, остающейся неизменной: это – видовой тип. Видовые типы постоянны: это – основной закон старой биологии.
Внимание Дарвина рано было обращено на область, в которой упомянутые небольшие отклонения играют значительную роль: это – область одомашненных животных и растений. У домашних животных и культурных растений отклонения бывают не только многочисленны и значительны, но даже закрепляются в постоянные типы, помеси или расы; лошади, быки, овцы, свиньи, собаки, петухи, голуби, а также культурные растения, плодовые деревья, цветы, зерновые растения встречаются в самых разнообразных и отклоняющихся формах, которые, однако, все указывают на одну дикую первоначальную форму, как на общую родоначальницу. Еще и теперь под рукою садовников и скотоводов ежедневно возникают новые формы, новые разновидности цветов, голубей, собак и т. д. Как это происходит? Как известно, при помощи подбора. Между наличными индивидуумами выбирают для размножения тех, которые обладают известными желательными качествами в преобладающей мере, какой-нибудь своеобразностью оперения, тонким руном, мясом, быстротой или силой и т. д. Между потомством, наследующим родительские качества, делается выбор опять в том же направлении, и, таким образом, в сравнительно короткое время, благодаря суммированию небольших различий, достигаются такие значительные изменения формы, какие обнаруживают, например, английские быки, овцы, свиньи в сравнении с их родоначальной формой.
И вот, говорит Дарвин, точно также поступает природа в большом целом; она – величайший мастер подбора. И она для размножения вида делает выбор между индивидуумами; конечно, выбор совершается не в форме размышления, и руководящим началом служит не внешняя полезность для человека, как там, а полезность имманентная, именно – для сохранения индивидуума и вида.
Естественный подбор совершается следующим образом. Жизнь является для живых существ постоянным состязанием за жизненные условия. Число созданий, хотящих жить и сохраниться, всегда больше числа мест за столом природы, – следствие расточительного произведения зародышей жизни. Плодовитость видов очень различна; но нет ни одного вида, одна пара которого при благоприятных условиях не была бы в состоянии в несколько столетий переполнить землю своим потомством. Если этого результата не наступает, то причина лежит в экономности жизненных условий; в загорающейся из-за них борьбе преждевременно погибает громадное большинство. Затем есть факт, что индивидуумы какого-либо вида вступают в борьбу с не вполне равными силами; бывают разнообразные небольшие отклонения. Следствием этого является то, что наибольшие шансы победоносно выдержать борьбу имеют все индивидуумы, отклонения которых представляют собою преимущества; превосходство действует сохраняющим жизнь образом. Свойства, основывающие такое превосходство, могут быть очень разнообразны: несколько больше силы, быстроты, находчивости, ума, преимущество в оружии защиты или нападения, меньшая заметность или большая способность противостоять всякого рода повреждениям: каждая из этих выгод может сделать обладателя его более сильным в борьбе, способствовать ему в бегстве, делать его выносливым к холоду и голоду, в то время как менее одаренные погибают. Благодаря именно этому, те же индивидуумы имеют и наибольшие шансы оставить после себя многочисленное потомство, и так как последнее наследует от них их дарования, то отсюда происходит, что то, что было сначала индивидуальным преимуществом, становится мало-помалу видовым свойством: индивидуумы, наилучше приспособленные к жизненным условиям, определяют собою тип вида. Одностороннее чрезмерное развитие известных свойств, например величины, вооружения, или быстроты, не может при этом возникнуть, потому что оно нарушало бы общее равновесие и этим понижало бы жизнеспособность; животная экономия, подобно хозяйственной или политической экономии, должна распределять свои отправления по различным функциям сообразно с их важностью: оборона, подвижность, нервная деятельность и т. д.
Таким образом может, следовательно, произойти совершенствование в смысле имманентной целесообразности, постепенное развитие, без того, чтобы для объяснения его нужно было прибегать к извне вмешивающемуся разуму. А вместе с совершенствованием происходит в то же время и дифференцирование типов. Благодаря расщеплению на разнородные типы с различными потребностями и различной организацией, повышается возможный в каждое время максимум жизни; рядом друг с другом находит место большее число индивудуумов различных видов, чем одного и того же вида, так как они вмещаются в свободные места с большим сбережением пространства. Дарвин показывает, как этот закон действует в мире растений. Отклонения от средней формы соответственно жизненным условиям является сохраняющей и потому видообразовательной выгодой. С этим стоит в связи исчезание средних форм; крайности стоят не в столь резкой конкуренции. Также и здесь достигается мало-помалу состояние равновесия, при котором сохраняется возможный при данной совокупности жизненных условий максимум жизни.
