Вопрос вины
Помощь в решении психологических проблем – дело непростое: одновременно являешься, так сказать, археологом и криминалистом. Важно выяснить, откуда взялась эта дилемма и кем или чем она вызвана.
Например, я много лет, даже, пожалуй, десятилетий боюсь потерпеть неудачу. Строго говоря, это страх перед интеллектуальным поражением. Мои терапевтические раскопки уже показали, откуда он взялся. Если коротко, у меня ни разу не было провала в школе или университете, так, чтобы по-настоящему дать маху, облажаться на тысячу процентов. Поэтому я не мог испытать на себе, что в действительности интеллектуальный провал не так уж и страшен. Во всех остальных сферах я много раз был неудачником (назову лишь несколько: спорт! женщины! тесты на мужественность!). Поскольку я уже испытал все неприятные моменты и унижения в этих сферах, ничто не может меня шокировать. Но вот там, где нужно проявить интеллект, у меня провалов не было! Отсюда постоянный страх. Раскопки закончились.
Итак, это была археология. Теперь перейдем к криминалистике: кто несет ответственность за это, кто в этом виноват? Конечно, причиной всему воспитание детей! То есть виноваты родители! Раннее развитие – так называется сегодня то, чем занимались мои родители: чтение книг для дошкольников, пазлы, игры-головоломки и все такое. И что в результате? Я не приспособлен к жизни, не переношу неудачи, боюсь их. Другие мальчики, которые получали только плохие оценки и не умели читать в четвертом классе, рано научились не бояться неудач, став взрослыми, они умеют смело отстаивать свои позиции. А я? В 35 лет перед каждым небольшим семинаром с 12 студентками я вынужден трижды ходить в туалет. Ужасно неприятно! И все из-за родителей…
Но стоп! Если использовать детективный подход к этому вопросу, то в конечном итоге выяснится, что на самом деле всему причиной г-н Эберкоттер. Он был моим учителем географии в 10 классе, и именно он упустил уникальную образовательную возможность раз и навсегда освободить меня от страха перед неудачей с помощью короткого, мучительного удара. В тот день нам вернули наши итоговые контрольные по географии, и мне поставили двойку! Да, такую настоящую толстую двойку! Я перепутал тему, проанализировал запасы сырья в Японии (стр. 217 в атласе), а тема была про Канаду (стр. 218 в атласе). Я почувствовал внутреннюю работу, освобождение от постоянного давления и необходимости быть успешным, облегчение… Но потом пришел педагогический упадок Эберкоттера, он потерпел педагогическое фиаско: «Зюфке, не переживайте!» Он подмигнул собравшемуся классу. «Ваш анализ был превосходным! Формально я должен был поставить вам двойку, но эта оценка не будет учтена».
ПОПЫТКА СДЕРЖАТЬ ЭКСТРЕМАЛЬНЫЕ ПРОЯВЛЕНИЯ ТРАДИЦИОННОЙ МУЖЕСТВЕННОСТИ ПРЕВРАЩАЕТСЯ В СВОЕГО РОДА «МУЖЕСТВЕННОСТЬ ЗАПРЕТОВ», НОСИТЕЛЬ КОТОРОЙ РУКОВОДСТВУЕТСЯ НЕ СВОИМИ ВНУТРЕННИМИ ИМПУЛЬСАМИ, А СДЕРЖИВАЕТ СЕБЯ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ИЗ СТРАХА СОВЕРШИТЬ ОШИБКУ И СДЕЛАТЬ ЧТО-НИБУДЬ НЕ ТАК.
Ну вот, опять ничего! Я кожей почувствовал знакомый взгляд одноклассниц, означавший «Ты ботаник!» Важный шаг в изучении того, как справиться со страхом и достичь эмоциональной зрелости, был снова заблокирован – и все из-за этого дурака Эберкоттера! Эй, Эберкоттер, если вы читаете это, вы, горе-педагог, разрушили мою жизнь, меня гложет страх, и это только из-за вас! Вы потерпели неудачу, Эберкоттер, по всем фронтам вы потерпели неудачу!
Нойендорф начал улыбаться в самом начале моего рассказа об Эберкоттере. В конце моего признания он смотрит на меня так, будто его застигли за воровством печенья, и улыбается.
– Конечно, – повторяет он несколько раз. – Вы имеете в виду, что я всегда виню других.
И через некоторое время он признает:
– Возможно, вы отчасти правы.
Вскоре он уже способен спокойно и честно обсуждать одну из своих проблем: отчуждение собственных сыновей. После окончания сеанса он тоном заговорщика признаётся:
– Кстати, я тоже боюсь неудач!
– А кто в этом виноват? – спрашиваю я.
Нойендорф смеется и грозит мне указательным пальцем.
– Мои родители, конечно! – говорит он и снова смеется, даже в коридоре я все еще слышу его смех.
Хотя основной целью таких юмористических разговоров является принятие самого себя, смех является положительным побочным эффектом. В настоящее время с медицинской и психологической точек зрения доказано, что смех действительно полезен. Клаус Граве, например, указывает на исцеляющий, ресурсосберегающий эффект смеха. Кроме того, совместный смех объединяет и создает ощущение того, что тебя принимают.
Юмор приносит с собой признание в буквальном смысле: благодаря юмористическому взгляду собственные слабости, ошибки, причуды или особенности, и прежде всего отторгнутые чувства и потребности, можно легче обнаружить, распознать и принять. С помощью юмора можно провести вдумчивое и самокритичное исследование себя в комфортных пределах.
Помимо юмора, существует множество других механизмов, позволяющих дистанцироваться, хотя бы временно, от чего-то эмоционально тяжелого. Многие из них уже упоминались в предыдущей главе с акцентом на проблемные и болезненные аспекты постоянного эмоционального дистанцирования и, следовательно, отчуждения чувств. При умеренном использовании некоторые из этих механизмов могут быть чрезвычайно полезны для предотвращения «эмоциональной перегрузки». Регулирование эмоций так же важно, как и хороший доступ к собственным чувствам, то есть способность не допускать, чтобы страх, горе или чувство беспомощности становились настолько подавляющими, что при этом нет места для других чувств и рациональных мыслей. Различные тенденции к эмоциональному дистанцированию, характерные для мужчин, также можно рассматривать как важные механизмы контроля над эмоциями, позволяющие сохранить и правильно использовать наши ресурсы.
Например, поведенческая терапия преднамеренно подавляет чрезмерную тревогу посредством рациональных обсуждений, скажем, вероятности того, что страшное событие на самом деле произойдет. При этом важны не только результаты таких обсуждений: даже сам факт разговора о том, о чем клиент ранее старался умолчать из-за страха, уже приносит облегчение. Неудивительно, что мужчины особенно позитивно реагируют на этот тип лечения. Многие мужчины используют эту форму регуляции эмоций интуитивно, без внешнего побуждения.
Г-ну Оттенсену 33 года, и он почти год лечился от эректильной дисфункции. За это время ему удалось многое изменить – как с точки зрения конкретного симптома, так и с точки зрения отношений со своей девушкой в целом. Об этом свидетельствует то, что скоро он станет отцом. Он вне себя от счастья – и от страха. Оттенсен рассказывает мне о втором обследовании у гинеколога, к которому он сопровождал свою девушку всего за несколько часов до сеанса терапии. После ультразвукового исследования он спросил врача, насколько высок риск выкидыша в данный момент. Доктор мягким и успокаивающим голосом ответила ему, что показатели хорошие и нет причин для беспокойства. Этот ответ лишь усилил его. Неудивительно, что он раздражен:
