– Использовать можно, но если только имеется гипнотизер такой же силы, как Карпов. Или как его Зинаида.
– Неужели Карпов настолько сильный гипнотизер?! Что, второй Мессинг?
– Мессинг – аферист. Мы это выяснили уже давно. Карпов – сильный гипонотизер, который пользуется обычными средствами для введения в транс. Вся штука в том, что ввести в транс могут многие, доступен даже самогипноз. А вот внушить что-то, да так, чтобы это осталось в мозгу на десятилетия, а то и на всю жизнь – могут единицы. От чего зависит – никто не знает. Просто…вот так! Способности такие. Один поет хорошо, другой – штангу поднимает, третий…третий гипнотизирует. Его подруга обучила, врач-психиатр, а именно она и разработала эту методику – подобрала лекарства, ну и опробовала методику. На том же Карпове, между прочим.
– Интересно, она жива? Получилось?
– Почему-то я уверен, что – да. Раз Карпов в этом уверен. Рядом с ним чувствуешь себя совершенно отвратительно – этот гад всегда прав.
– Чувствуешь себя ребенком рядом с папочкой? – усмехнулся Шелепин – Папочка делает вид, что всерьез разговаривает с ребенком?
– Что-то вроде этого – вздохнул Семичастный – Как думаешь, может все-таки его не выпускать из страны? Слишком уж он ценная личность!
– Да?! И как ты его удержишь? Мы же ведь это обсуждали! Он уйдет, как горячий нож сквозь масло! Ты же сам мне рассказывал о его уровне подготовки! А он, между прочим, стал еще круче. Все эти месяцы Карпов тренировался! И сейчас тренируется!
– А что если…
– Убить? На кой черт? «Не доставайся же ты никому!»? Глупо. Пусть работает за границей. Будем считать, что он наш резидент в США. Хмм…да почему – «будем»? Он фактически и есть наш резидент! Да не просто резидент, он агент влияния! И польза от него там очень большая, ты же сам знаешь. Неоценимая польза! Гигантская!
– Знаю. Но он меня бесит. Глупо, конечно, но…
– Самодовольный, слишком умничает, для него нет авторитетов, слишком самостоятельный и самодостаточный, наглец, и вообще – слишком умный. Так?
– Так.
– Слышали уже, и не раз. Все, хватит на эту тему. Слишком много значения мы придаем личности Карпова. У нас дела есть и поважнее. Что там с «Омегой»?
– Ну вот как говорить об «Омеге», не упомянув Карпова? И опять все к нему! Пусть валит в свою Америку, черт его подери! Но потом. Когда доделает.
– Так что с «Омегой»?
– Хорошо с «Омегой». В отсев ушли только двое. Один оказался неуправляемым, и по прибытии устроил что-то вроде скандала. Потом подтвердил свою непригодность – несколько скандалов, споров с командирами, драки. Убрали спецсредством «Стрелка».
– Что за спецсредство?
– Стреляющая стеклянными ядовитыми иглами авторучка. Вот, посмотри.
Семичастный выложил на стол шариковую авторучку, ничем не примечательную, кроме одной черты – она была толстовата для простой авторучки. Председатель КГБ щелкнул кнопкой, вылез стержень, и тогда Семичастный написал на листке несколько слов.
– Вот! Видишь? Авторучка, как авторучка. Но если повернуть вот так, а потом нажать на кнопку…
– Убери к чертовой матери! – поморщился Шелепин – не дай боже…
– Ну я же в тебя не направляю – примирительно хмыкнул Семичастный – Сам спросил! Вот и показываю. Кстати, разработали по идее того же Карпова. Закончили как раз недавно. Пять стеклянных игл летят с большой скоростью, втыкаются в тело. Найти их практически невозможно – рентген не видит. Они при попадании в тело разламываются на куски. Каждая игла отравлена биологическим ядом, следы которого невозможно найти уже через час после отравления. Он моментально разлагается в теле. Паралич сердечной мышцы – похоже на сердечный приступ.
– А второй, тот, что отсеялся? Тоже бузотерил?
– Несчастный случай. Выстрел, пуля попала в голову вместо того, чтобы попасть в бронежилет. Повернулся неудачно. Печально, конечно, но их предупреждали, что все по-взрослому.
Помолчал, задумчиво добавил:
– Сегодня им привезли «кукол».
Шелепин поморщился:
– Мне неприятно об этом слышать.
– Это настоящие ублюдки! – построжел лицом Семичастный – Убийцы, маньяки, насильники и грабители. Мир станет чище, когда их не будет. Бойцы должны пройти через кровь. И если помнишь, это тоже идея Карпова. Говорит, он сам через такое проходил, когда из него готовили диверсанта.
– Ладно, хватит об этом. Госдепартамент подтвердил визит. Он состоится пятнадцатого августа. Готовься.
– Всегда готов, как юный пионер!
⁂
Я был здесь один раз. Спустился, посмотрел, и…назад. Гнетущее чувство. И понимаю, что без такого нельзя, а все равно неприятно. Как это назвать – не знаю. Гауптвахта? Тюрьма? Карцер? И то, и другое, и третье. Под землей, рядом с тиром – длинный коридор, от потолка до пола – стальные решетки. Помещение небольшое, рассчитано на десять человек. Пять двухъярусных кроватей, туалет, кран с холодной водой, и…собственно, все. Если загнать сюда тридцать человек – часть могут сидеть на кроватях, часть – прямо на полу.
Везли на двух автозаках, загнали в камеру, сделали перекличку, я расписался за прием заключенных, и конвоиры тут же уехали, сопровождаемые строгими охранниками периметра. Охранник из числа наших занял место у решетки.
Личные дела этих мразей я уже читал – их прислали прежде, чем привезли собственно фигурантов дела. Но только Я читал. Больше никто. Весь фокус в том, чтобы курсанты устранили свою «куклу» не размышляя, не раздумывая, просто потому, что им так приказали. Это во-первых.
А во-вторых…курсант должен убить своего первого врага. Или первую жертву – не знаю, как лучше назвать. Нет – жертва, это у преступников. Тут – «объект». Вот так безлико – «объект», да и все тут. И скорее всего ты никогда не узнаешь, что это был за объект, и что он совершил.
Жалко ли мне заключенных? Да боже упаси. Нет здесь ни одного, кого можно было бы пожалеть. Меня больше беспокоило – все ли курсанты смогут убить человека, не зная, кто он, и что он. А еще – чем мотивировать «кукол». Одно дело – подойти и просто перерезать глотку заключенному, который заслуживает смерти. Это неинтересно. Хотя и в этом есть свой смысл. Но я хочу сделать по-другому: пусть дерутся. Заключенному – нож. Курсанту – ничего. Убьет курсанта – останется жив. Отправим в тюрьму досиживать. Не сможет…его проблемы. Здесь были и приговоренные к смерти. И те, кто каким-то чудом ее избежал, получив максимальный срок.
Здесь, кстати, есть и три женщины – одна участница банды грабителей, убийца, вторая – отравительница, травила мужей и соседей (как в моем времени делала Инютина, убитая здесь Аносовым вместе со своей кровожадной родней), третья – приговоренная к смерти Тонька-пулеметчица. Это я ее сдал, еще два года назад. В моем времени ее раскрыли только в 1974 году, и то случайно. Тонька-пулеметчица в 1941-м попала в плен, и немцы предложили ей расстрелять группу местных жителей в какой-то русской деревне. Тонька согласилась. Положила полторы сотни людей из пулемета «максим». Так и повелось – днем Тонька расстреливала людей, ночью пила и трахалась с немецкими офицерами и солдатами. Потом она подцепила от них гонорею и сифилис, Тоньку отправили в немецкий тыл на лечение. Два года она расстреливала людей – с 41-го по 43-й год. А пока она болталась в немецком тылу, работала в госпитале, Красная армия вошла в Германию, началась суета…Тонька как-то добыла себе документы советской медсестры – на чужое имя, легализовалась, устроившись в советский госпиталь, а там в 1945 году окрутила офицера по фамилии Гинзбург и вышла за него замуж.
