— Да что у меня может стрястись, кроме давления? — усмехнулся полковник, усаживаясь на предложенный стул. — Хотел у тебя кое-что выяснить. Сомневаюсь, конечно, что ты мне правду расскажешь.
— А чего ж пришел тогда? — улыбнулся Карнаухов. — Ты спрашивай, там видно будет.
— Ну хорошо. — Реваев потер кончик носа, как часто делал, когда не был уверен в правильности своих действий. — Это дело по убийству Локтионова, мне его передали по личной просьбе Фролова?
— Тебе его передали по решению председателя комитета, — назидательно отозвался Карнаухов и добавил: — Ну а его попросил Фролов, верно.
— Ты сам с Фроловым общался?
— Нет, — покачал головой Илья Валерьевич, — когда я заходил к шефу, Фролов сидел у него в кабинете, но мы с ним только поздоровались. Шеф озвучил задачу, и я вышел, вот и все.
— Угу. — Реваев задумчиво постукивал пальцем по приставному столу.
Начальник управления некоторое время терпеливо слушал эти ритмичные постукивания, затем поинтересовался:
— Я тебе не мешаю?
— Ах да, — спохватился Реваев, — извини, задумался, вот скажи мне свое мнение, не может такого быть, что Фролов не сам захотел, чтобы это дело передали мне. Может быть так, что на него надавили?
Илья Валерьевич изумленно поднял брови.
— Слушай, а ты не переоцениваешь масштабы своей известности? Ну ладно, Фролов. Он тебя знает лично. Но я сомневаюсь, чтобы твоя личность была известна хоть кому-то еще в тех кругах.
— Я не об этом, — поморщился Реваев, — напряги мозги, я ведь помню, ты когда-то тоже был неплохим следователем.
— Ну спасибо! — вспыхнул Карнаухов. — Это ты сейчас похвалил или нахамил?
— Ну извини, ты был хорошим, даже очень хорошим следователем, — усмехнулся Реваев. — Так вот и скажи мне как хороший следователь следователю обыкновенному, может быть такое, что где-то там, наверху, Фролову высказали некие претензии?
— По поводу?
— По поводу убийства Локтионова. Не перебивай! — попросил Реваев. — Локтионов много лет был его личным банкиром, и я думаю, там наверху это было известно.
— И что? — нахмурился Карнаухов. — Тем более, с какой стати Фролов может быть причастен к убийству своего же человека?
— С того, — в тон ему отозвался Реваев, — что за день до убийства он принял решение убрать Локтионова от всех дел в банке и продвинуть на его место другого своего подопечного.
— Тогда я вообще не понимаю, зачем он пришел! — воскликнул Карнаухов. — Бочкарев разрабатывал версию Подгорного, рано или поздно его все равно бы нашли. Зачем дергаться?
— Затем, что «поздно» не устраивало ни Фролова, ни тех, кто сомневается в его невиновности. Фролов должен в ближайшее время доказать, что он чист, иначе те, кто включил его в предвыборную гонку, могут так же легко его вычеркнуть.
— Ну, знаешь ли, — возмутился генерал, — это у тебя уже паранойя какая-то, теория заговора. Тебе не мои советы нужны, тебе к врачу надо, желательно к психиатру!
— Угу, — кивнул Реваев, — то есть ты со мной согласен.
— Я согласен? — выпучил глаза Карнаухов. — Да с чего ты это взял?
— Илья Валерьевич, — Реваев еще раз стукнул пальцем по столу и встал, — я ведь тебя давно знаю, так что не обессудь, все вижу.
— Да что ты можешь видеть? — кипятился генерал.
— Меня ведь к делу привлекли не для того, чтобы я настоящего преступника нашел, я вам нужен, чтобы быстрее найти Подгорного.
— А Подгорный что, по-твоему, не преступник? — Карнаухов тоже вскочил на ноги и, опершись руками на стол, наклонился вперед. — Раз бегает, значит, уже преступник. Так что найти его — это твоя прямая обязанность в любом случае!
— Хорошо, — вздохнул Реваев, — сформулирую вопрос иначе. Если я найду Подгорного, но в результате следственных действий приду к выводу, что он не причастен к убийству, и отпущу его на все четыре стороны, что тогда будет?
Начальник управления медленно выпрямился и одернул китель, после чего негромко, но четко произнес:
— Тогда, полковник Реваев, я буду вынужден передать дело другому следователю, который отменит ваше неправомочное решение. А вас, товарищ полковник, я самого отпущу на все четыре стороны из следственного комитета. Если только, — Карнаухов немного помедлил, — вы не предоставите убедительные, я бы сказал, бронебойные доказательства, что это убийство совершил кто-то другой.
— Угу, приятно иметь друзей в руководстве, хоть от кого-то можно узнать правду. — Реваев воинственно расправил плечи. — Разрешите идти, товарищ генерал?
— Иди, иди. Не споткнись только, Аника-воин, — насмешливо напутствовал его Карнаухов.
Реваев на насмешку не отреагировал и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь, чем немало удивил ожидавшего громкого хлопка Карнаухова.
Выйдя в коридор, Юрий Дмитриевич некоторое время стоял в задумчивости, не обращая внимания на приветствия проходивших мимо коллег. В конце концов он достал из кармана телефон и набрал номер Фролова. По мнению Реваева, для этого сейчас было самое подходящее время. Время сбросить маски.
* * *
За дни, проведенные в изоляторе, Туз почти не изменился, разве что взгляд стал еще более настороженным, волчьим.
— Я так понимаю, ничего нового поведать мне вы не желаете. — Реваев достал из папки бланк протокола допроса.
— Так ведь нечего рассказывать, — упрямо мотнул головой Леха, — да и вам, как мне кажется, тоже нечего мне сказать. Я так думаю, гражданин следователь, вы меня еще немного здесь помурыжите для острастки да и выпустите.
— Это с чего же такая уверенность? — прищурился Реваев.
— А с того, — доверительно ответил Туз, — что в нашей стране за лазанье по березам не сажают. Пока. Конечно, со временем вы и это упущение исправите, но в настоящий момент вам мне предъявить нечего.
— Ну почему же нечего, Алексей Михайлович? Вы же мужчина у нас бывалый, жизнь повидали, знаете: был бы человек, статья найдется. Для вас тоже уже статейка заготовлена.
— Это, интересно, какая же? — оскалился Туз.
— Ну как какая? Статья сто пятая уголовного кодекса — убийство. Что вы так на меня смотрите удивленно? В момент убийства Локтионова вас в сторожке не было, вернулись вы к себе сразу же после того, как убийство было совершено, после этого еще раз выходили. Мотив у вас тоже имелся. Все сходится. А ваш отказ сотрудничать со следствием прекрасным образом подтверждает эту версию, так что вы можете спокойно молчать дальше. Суды у нас, кстати, таких молчаливых любят. И процесс идет быстрее, и срок можно дать побольше.
— У вас же нет никаких доказательств, вы не можете просто так это сделать! — возмутился ошарашенный Леха.
— А береза? — усмехнулся Реваев.
