— Я, конечно, не большой знаток разыскной деятельности, — неуверенно произнес Олег Евгеньевич, — но, на мой взгляд, от этой записи пользы немного. На ней же ничего толком не видно. Фигура в черном, да и только.
— Ну не скажите, — добродушно пробасил Жора, — мы видим не просто фигуру. Мы с вами видим фигуру мужчины, это однозначно, мужчины достаточно высокого, сантиметров сто восемьдесят пять, думаю, будет.
— Это вы как так точно определили? — засомневался психолог.
— Ну это самое простое, — улыбнулся Мясоедов, — в тот момент, когда преступник из машины выскочил, он на мгновение выпрямился в полный рост. Высота машины сто восемьдесят пять вместе с рейлингами. Если отмотать картинку назад, то увидите, он был вровень с машиной. Под ногами асфальт, кочек нет. Так что с ростом все очевидно. Ну и хорошо, что еще не так холодно, куртка у него тонкая, можно оценить фигуру. Зимой-то все словно бочки ходят, а сейчас еще видно. Да, вот здесь тормозни, — бросил он отматывающему запись назад Куранову, — видите, плечи какие широченные, а пуза нет. Мужик себя явно в тонусе держит.
— Ага, и нас заодно, — хмыкнул Сергей Михайлович, — я гляжу, он тебе прямо нравится.
— Ну а что? Противник достойный, чувствую, пободаться придется, — пожал плечами Мясоедов и с довольной улыбкой заключил: — Тем приятнее будет победа.
— А скажи-ка нам, Георгий Победоносец, — улыбнулся Реваев, — ты записи в торговом центре изъял?
— Так точно, Юрий Дмитриевич, — отрапортовал Жора, — изъял. Просмотрел сам только камеру над входом, там на первый взгляд ничего подозрительного не видно.
— Ну а что ты ожидал? — усмехнулся полковник. — Что по пятам за Бегловой будет следовать некто в плаще, черных очках и шляпе.
— Ну хотя бы кто-то за ней мог следовать, — вздохнул Мясоедов. — А что, плащи еще носят? Я их лет десять уже не видел. Или пятнадцать. Во всяком случае, на мужиках.
— А я видела, — неожиданно вступила в разговор Крылова, — правда по телевизору, на Киркорове.
— Так то на Киркорове, — протянул Жора, — а я про мужиков говорю.
— Кстати, очень красиво, — заметила Вика, — мужчинам плащи вполне идут, даже больше, чем женщинам.
— Да? Это почему же? — заинтересовался Мясоедов.
— Кривые ноги закрывают, — улыбнулась Крылова.
— Вот я помню в девяносто пятом году, — оживился Куранов, — я как раз на втором курсе в юридическом учился, купил себе плащ, светлый беж. Красота неописуемая была. Весь курс мне завидовал. — Он причмокнул губами, явно наслаждаясь воспоминанием. — У нас возле института кленовая аллея была. И вот представляете, солнце светит, клены эти красные, и я в бежевом плаще. Эх, красиво было, — он щелкнул пальцами, — но не долго.
— А что, хулиганы отняли? — иронично поинтересовался Жора.
— Нет, — с грустью в голосе отозвался Куранов, — бабье лето кончилось, дожди пошли. А в дождь, я вам так скажу, в плаще особо не пофорсишь. Он же длинный, не успел десять метров пройти, уже весь низ в грязище. Один раз опаздывал, поймал машину. Еду, значит, спереди на пассажирском сиденье. Тут рядом с нами на светофоре останавливается тачка, девяносто девятая, мокрый асфальт, тогда такие в моде были, особенно у бандитов. И из этой тачки парни руками машут и что-то кричат. Я понимаю, что вроде они хотят, чтобы я дверь открыл, руку протянул, а водила как заорет: «Не открывай!» — да как даст по газам. Так мы на красный и укатили. Добрались в итоге, куда мне надо было, я расплатился, дверь открываю, наконец, и что вижу? Оказывается, я полу плаща дверью защемил, когда в машину садился, и она так всю дорогу на улице и торчала. Видать, парни хотели сказать, чтоб я плащ подтянул, а вместо этого я так через весь город проехал. Вот так. — Куранов задумчиво потер подбородок. — С тех пор не ношу плащи, разонравились. Да и мода на них прошла вскоре.
Реваев сидел, подперев рукой подбородок, и с любопытством слушал весь разговор.
— У меня такое ощущение, что я дома в отпуске, а жена по телевизору модный приговор смотрит, — наконец не выдержал полковник.
— Ой, Юрий Дмитриевич, простите нас, — затараторила Крылова, — что-то мы увлеклись совсем. Это все из-за Киркорова. А если по делу, то мы все записи сейчас начали отсматривать. Десять человек над ними работают. Смотрят записи из торгового центра, с камер Беглова и с камер, установленных на выездах из города. Если по какой-то машине будет совпадение, мы его вычислим обязательно.
— Хорошо, — кивнул Реваев, — я думаю, скорее всего, ребенка из Людиново вывезли, так что с камерами работайте тщательно, все машины, которые выезжали из города в тот вечер, надо отрабатывать. Тем не менее город мы со счетов сбрасывать тоже не можем, особенно частный сектор. Сергей Михайлович, работу начали?
— Начали — не то слово, — затряс головой Куранов, — землю роют. Частный сектор проверяют весь поголовно. Если есть малейшие подозрения или дом сдан кому из приезжих, опера заходят, осматривают. Пока все без эксцессов, народ с пониманием относится, сами пускают. Даже ни одного постановления на обыск выписывать не пришлось. Проблема одна — мало людей. Сколько у нас до передачи денег осталось? Пара дней, наверно? Сам город прочешем. А дачи, а деревни? А если его в другой район вывезли?
— Могли и в другую область. — Реваев откинулся на спинку кресла и тяжело вздохнул. — Что вы предлагаете? Поднять армию по тревоге и обыскать всю страну? Кстати, об армии. — Юрий Дмитриевич повернулся к Крыловой: — Если мы предполагаем, что преступник имеет военную подготовку, то надо в этом направлении работать. Я читал записку, которую составила Сибгатуллина. Понятно, что это лишь возможный вариант, но мне он кажется вполне рабочим. Надо подготовить запросы по всем уволенным за последние три года сотрудникам. Особенно нас интересуют люди семейные, с детьми. Есть ли данные о тяжелых заболеваниях или смертях членов семей.
— Это для Министерства обороны? — уточнила Крылова.
— Ну почему только для них? Все силовые структуры. Не все, конечно, ответят, но начинать с чего-то надо.
— Юрий Дмитриевич, вы представляете, какой объем данных будет? Если их, конечно, дадут. У нас только по МВД штатная численность почти девятьсот тысяч. Мы же захлебнемся в этой информации!
— Виктория, — Реваев несильно хлопнул ладонью по столу, призывая прекратить дискуссию, — ваша задача подготовить запросы. Делайте, как обычно, за подписью Карнаухова. Придут ответы — будем решать, как их обрабатывать. Не придут — отправим докладную наверх, пусть сами разбираются, мы будем уже бумагой прикрыты. В нашей организации любая дополнительная бумага лишней не будет, сами знаете.
— Я знаю, товарищ полковник, — кивнула Крылова, — только ведь этими бумагами мы похищенному ребенку помочь не сможем.
— Вика, — сидевший рядом Жора незаметно для всех коснулся ее бедра, — ты что разбушевалась?
— Что, Вика? — обернулась к нему Виктория. — Нам надо что-то делать, а не бумаги писать. Отписаться мы всегда сможем, сейчас надо действовать.
