– А в розыск вы объявить не хотите?
– Кого? – удивился Реваев. – Фомина? На каком основании?
– Ну, хотя бы Саенко. Согласитесь, странно. Человек неожиданно бросает учебу, за день до убийства забирает ружье и исчезает.
– Может быть, и странно, – покачал головой полковник, – а может быть, вся эта история с охотой и кабаном – сущая правда. Может ведь быть такое? Сын хочет доказать отцу, что он ничуть не хуже. Да еще юбилей.
Вика с сомнением пожала плечами. Заметив ее реакцию, Реваев усмехнулся и предложил:
– Думаю, сделаем так. У отца нашего охотника юбилей через три дня. Он по-любому должен к этому времени сам объявиться. Вот тогда мы с ним и побеседуем.
– А если не объявится?
– Тогда объявим в розыск. Куда он за это время денется, в партизаны уйдет? Между прочим, загранпаспорт его лежал дома, у матери. Георгий его изъял. Так что дальше Камчатки не убежит. Ты была на Камчатке? – с улыбкой спросил полковник.
– Туда лететь долго, – покачала головой Вика, – и дорого. Точнее, очень долго и очень дорого. Так что будем надеяться, Саенко так далеко не побежит.
– Будем, – согласился Реваев. – А пока мы с вами будем надеяться, давайте заодно, чтобы не сидеть без дела, посетим семью Валеевой.
– Которую сбил Волков?
– Ее самую, – кивнул полковник, – только я не совсем верно выразился. Ее посетим не мы с вами, а вы с кем-нибудь из оперативников, можно с Михеевым. Как он вам, кстати? Вроде толковый парень.
– Толковый, – вздохнула Вика и, жалобно взглянув на Реваева, попросила: – Юрий Дмитриевич, а может, мы к Валеевым с Жорой вместе сходим?
– Что, – удивленно поправил на носу очки Реваев, – неужели вы дома друг другу не надоели еще? Смотри, Виктория, совместный труд, он ведь не столько сплачивает, сколько разъединяет.
– Тогда давайте я одна к ним съезжу. Зачем мне кого-то с собой брать? Там же обычные люди, не преступники. Я поговорю с ними, расспрошу обо всем.
– Я так понимаю, – нахмурился Реваев, – вас не устраивает кандидатура капитана Михеева в качестве сопровождающего. В чем дело? Уже успели поссориться?
– Нет, – выпалила неожиданно покрасневшая Вика, – лично меня любая кандидатура устраивает, но Жора…
– Ах, Жора, – рассмеялся Реваев, – неужели наш Георгий ревнует?
– Пытается, – не глядя на полковника, призналась Вика.
– И что, есть повод? – Реваев хитро прищурился.
– Юрий Дмитриевич! – возмутилась Крылова. – Ну какой повод. Ну вы ведь нормальный человек!
– Хорошо, хорошо.
Выйдя из-за стола, Реваев подошел к Вике и дружески обнял ее за плечи.
– Я все понял. Не будем сердить Георгия. Созвонись сегодня с Валеевыми, договорись о встрече, и завтра к ним вместе поедете. Вместе с Мясоедовым, я имею в виду.
– А может, я одна? – обернулась к полковнику Крылова.
Тот убрал руку с ее плеча и отрицательно покачал головой.
– Лучше вместе. Родственники жертв преступлений зачастую бывают излишне эмоциональны. А в данном случае, мне кажется, у них есть все основания недолюбливать нашу правоохранительную систему.
* * *
Вернувшись в свой кабинет, Крылова сразу же набрала домашний номер Валеевых. Снявшая трубку Оксана Аркадиевна, мать погибшей девушки, долго не могла понять, что от их семьи требуется сотрудникам следственного комитета. Когда Вика сообщила ей о том, что человек, сбивший ее дочь, застрелен, женщина издала странный звук, похожий одновременно и на всхлипывание, и на сдерживаемый в груди смех, и, немного помолчав, спросила:
– И что?
В конце концов Виктории удалось договориться о встрече в три часа дня.
– Анатолий Васильевич тоже будет? – на всякий случай уточнила Крылова.
– А чего же ему не быть. – Виктория почувствовала усмешку Валеевой, хотя и не могла видеть лицо собеседницы. – Он же пенсионер, хоть целыми днями дома сидеть может.
Глава 6
Валеевы жили на юго-востоке Москвы, недалеко от метро «Выхино». Когда-то давно, в шестидесятые и семидесятые годы прошлого столетия, когда район застраивали унылыми однотипными пяти- и девятиэтажными домами, было принято кажущееся теперь странным, но в те годы несомненно соответствующее представлениям об интернациональной дружбе решение – назвать все окрестные улицы в честь населенных пунктов входящей в СССР Узбекской Советской Социалистической Республики. С тех пор минуло уже немало лет, СССР исчез с карты мира, Узбекистан перестал быть советским и социалистическим, а вот названия улиц так и остались неизменными. Самаркандский бульвар, Ферганская улица, Ташкентский переулок. Судя по тому, что к Ферганской улице примыкал Ферганский же проезд, населенных пунктов в Узбекистане, во всяком случае в шестидесятые годы прошлого века, либо было совсем немного, либо люди, принимавшие решения о наименованиях улиц, о них не знали.
Постепенно, в соответствии с некоторыми неявными, но определенно существующими социальными законами тяготения, согласно которым подобное притягивается к подобному, граждан Узбекистана, живущих на улицах с близкими их сердцу и пониманию названиями, постепенно становилось все больше. Поскольку, по непонятному стечению обстоятельств, Душанбинской улицы в Москве не оказалось, в Выхино стали селиться и выходцы из Таджикистана и других солнечных, некогда входивших в единую страну, азиатских республик.
Благодаря всем этим социальным и демографическим процессам, жилье в Выхино всегда стоило относительно недорого, во всяком случае, в сравнении с другими Московскими районами. В начале двухтысячных министерство обороны, еще не набравшее нынешнюю мощь и финансовое благополучие, предпочитало именно здесь покупать квартиры для своих очередников. И именно в Выхино, на Ташкентской улице, и получил свою квартиру Анатолий Васильевич Валеев, отслуживший более двадцати лет в войсках специального назначения и вышедший в отставку после полученного ранения. Все это Вика, теперь дремавшая на переднем пассажирском сиденье Жориного «террамонта», успела выяснить еще вчера вечером. При каких обстоятельствах было получено ранение, ей узнать не удалось, но, судя по тому, что спустя полгода Валеев был награжден Орденом Мужества, оно явно было получено в ходе какой-то боевой операции. В две тысячи втором году, в год награждения, на Кавказе хоть и прекратились широкомасштабные боевые действия, но стычки с боевиками случались чуть ли не ежедневно. Шанс получить свою награду, равно как и погибнуть, был у каждого военного, несшего там службу.
– Пора, красавица, проснись!
Жора положил руку ей на бедро. Почувствовав его прикосновение, Вика открыла глаза и, едва успев прикрыть рот ладонью, зевнула.
– Уже приехали? – потянулась она, оглядываясь по сторонам. В разгар рабочего дня во дворе, заросшем старыми высокими тополями, было безлюдно и тихо.
