– Что-то случилось? – От поднятого воротника теплее не стало, и Вика уже дрожала всем телом.
– Я идиот, – мрачно констатировал Мясоедов, возвращаясь к машине, – вот что у нас случилось. Это дом Валеева. У него на кухне решетка глухая, а в комнате распашная. Замок сбоку, компактный такой, я его из-за занавесок не заметил. – Он взглянул на трясущуюся от холода Вику. – Запрыгивай в машину, мерзлявка.
Усевшись на водительское сиденье, майор с силой ударил по рулевому колесу.
– Это же надо было так облажаться.
– Жора, мне кажется, что ты во что-то вляпался. – Вика тронула его за локоть.
– В дерьмо, в дерьмо козлячье я вляпался! – возмущенно воскликнул Мясоедов.
– В козлячьем я сомневаюсь, а вот собачье – запросто, – отозвалась Крылова, немного приоткрывая окно. – Жора, я тебе в прямом смысле говорю, не в фигуральном. Ты бы вышел, ботинки обтер.
Мясоедов с силой втянул носом воздух и снова выругался. Его лицо еще больше исказилось от злости. Выскочив из автомобиля, он с грохотом захлопнул за собой дверь, а затем долго, ожесточенно елозил ногой по газону. Вернувшись в машину, Жора некоторое время сидел молча, отрешенно глядя прямо перед собой.
– Он же не знает, что ты теперь знаешь, – Вика положила руку ему на колено, – значит, ты ведешь эту партию.
– Я его завтра прямо с утра в камеру закатаю. – Жора яростно стиснул Викину руку.
– Раздавишь ведь! – возмутилась она, освобождая ладонь. – Завтра с утра вы с Фишманом едете в «Волжскую дубраву». Вернешься – займешься этим лейтенантом. Я же тебе говорю, он не знает, что ты здесь был, а значит, уверен, что к нему вопросов у тебя нет. До обеда дотерпишь?
– Дотерплю, – хмуро отозвался Мясоедов, отъезжая от тротуара.
Глава 8
От здания Центрального управления минивэн отъехал ровно в восемь утра. Водитель – уже немолодой облысевший мужчина с солидным брюшком и топорщащимися густыми бровями – сделал радио погромче. Салон заполнили шлягеры тридцатилетней давности. Это отнюдь не помешало вольготно устроившимся, каждый на двух сиденьях, бойцам группы захвата почти моментально уснуть крепким сном молодых двадцатипятилетних парней. Мясоедов, которого тоже клонило в сон, вяло переругивался с Фишманом, периодически громко, на всю машину, зевая.
– Я так понимаю, ты после того, как по уху получил, у Реваева совсем из доверия вышел, – лениво подначивал приятеля Фишман.
– Это где ты такую ерунду услышал? – Жора в очередной раз зевнул, чуть не свернув нижнюю челюсть.
– Так я сам вижу. – Леня зевнул в ответ. – Раньше ты у нас на задержания чуть ли не всегда один ездил, а сейчас, чтобы ружья в тире посчитать, к тебе охрану приставили. Кстати, Жорик, наши ребята тебе погремуху придумали. Они теперь тебя Бимом кличут.
– Каким еще Бимом? – рассердился Мясоедов.
– Как каким? Белый Бим Черное ухо, – усмехнулся Фишман.
– Упаси бог, я от кого услышу, – Жора оглянулся, чтобы убедиться, что ехавшие с ними бойцы не слышат их разговор, – сам уши такому болтуну вмиг поотдираю, так всем и передай. Между прочим, – он машинально коснулся левого уха, – уже почти все прошло, никаких следов не осталось.
– Ухо, может, и прошло, а слава – это навсегда, – философски заметил Леня и закрыл глаза.
Мясоедов хотел было сказать в ответ какую-нибудь гадость, но, так ничего и не придумав, пересел на соседнее сиденье ближе к окну и, прислонившись головой к стеклу, вскоре задремал.
Два часа спустя серый микроавтобус остановился перед закрытыми глухими воротами, в обе стороны от которых уходил такой же глухой трехметровый бетонный забор.
– Смотрю, здесь ценят уединение. – Жора потянул в сторону ручку двери и выскочил из машины.
После недолгого выяснения отношений с двумя удивленными охранниками Мясоедов вернулся в салон микроавтобуса, а стальные створки ворот неторопливо расступились.
– Сейчас едем по центральной аллее прямо, – объяснил Жора водителю, – метров через триста будет часовня, за ней сразу поворот налево, и там до упора.
Микроавтобус неторопливо покатил по довольно широкой, уходящей плавным полукругом вглубь леса аллее, с обеих сторон обсаженной голубыми елями. Довольно скоро из-за деревьев показалась небольшая аккуратная часовня, поблескивающая на солнце единственным позолоченным куполом. Еще метров через сто дорога раздваивалась. Голубые ели и чернеющая между ними полоска асфальта уходили прямо, налево же тянулась серая полоса бетона. Микроавтобус свернул на нее и продолжил свое неторопливое движение. Дорога была совсем узкой, и водителю пришлось почти вплотную прижаться к растущим вдоль бетонной полосы кустам, чтобы разъехаться с выскочившим навстречу белоснежным гольф-каром, на котором водитель, одетый в ярко-синюю униформу, вез двух весьма импозантно выглядевших старичков. Голову одного из них украшала тирольская шляпа с пером, прикрепленным к тулье, а другой держал во рту сигару столь внушительного размера, что Жора никогда бы и не поверил, что такие могут существовать. Судя по клубам дыма, вырывающимся изо рта курильщика, сигару он использовал по прямому назначению, а не только для устрашения окружающих.
– Ты это видел? – Жора удивленно повернулся к приятелю.
– Что ты хочешь? Буржуи, – равнодушно пожал плечами Фишман.
– Ну да, – согласился Мясоедов, – кстати, раз уж тут такая публика, солидная, напоминаю, что мы не на захват приехали. Культурно заходим, проверяем оружие, уходим. Мордой в пол никого класть не надо.
– Ты уверен? – с явным сожалением спросил Фишман. – Помнится, что-то похожее я недавно уже слышал.
Жора мрачно кивнул.
– Жаль. Я бы потоптался по этим опоссумам.
– Почему опоссумы? – не понял Мясоедов.
– Сумчатые, – туманно пояснил Леня. – Ладно, иди ты тогда первым. Если тебя там пристрелят, тогда уже мы отработаем.
Мясоедов обреченно вздохнул и вышел из микроавтобуса. Машина стояла на небольшой прямоугольной парковке, расположенной перед приземистым, длинным зданием с остекленным фасадом. Откуда-то из-за здания доносились ружейные выстрелы. Жора прислушался. Ему показалось, что стреляют одновременно двое. Поправив наплечную кобуру, майор оглянулся и негромко буркнул:
– Не расслабляйтесь тут сильно.
Пройдя сквозь стеклянные двери, майор оказался в просторном холле, где к нему тут же подскочила сотрудница комплекса, на синем пиджаке которой красовалась ярко-желтая эмблема «Волжской дубравы».
– Вам что-то подсказать? – Она радушно улыбнулась Мясоедову, очевидно приняв его за одного из гостей базы отдыха.
– Подскажите, – кивнул Жора, – почему это все дело, – он сделал круговое движение рукой, – называется «Волжская дубрава»? Я здесь пока ни одного дуба не видел. Только сосны кругом.
