Операции Сушона были хорошо спланированы
[956]. Однако их успешное выполнение зависело от того, сможет ли он застать русских врасплох и нанести существенный ущерб, прежде чем противник найдет эффективный ответ. Одновременно существовал риск встретить в море русский флот, но Сушон был уверен, что скорость, вооружение и броня «Гёбена» обеспечат ему преимущество в любом боестолкновении. Вероятно, в отношении береговой обороны русских он был настроен менее оптимистично. Например, Севастополь от атаки с моря был защищен большим количеством береговых батарей и минными заграждениями. Не менее двадцати девяти стационарных батарей с орудиями калибра от 75 до 280 мм, тридцать шесть пулеметных гнезд и тринадцать прожекторных станций располагались от мыса Лукулл на севере до мыса Сарыч на юге. В дополнение к уже существовавшим минным полям план обороны предусматривал установку на подходах к Севастополю значительного количества мин с электрическим взрывателем
[957]. Но исход войны зависит как от решений людей в командной цепи, так и от возможностей боевых машин и оружия, которыми они управляют. Противником Сушона был вице-адмирал Андрей Эбергард, который командовал Черноморским флотом с 1911 г. Он не только успешно подавил восстание 1912 г., но и усиленно тренировал экипажи в предвоенный период и ввел новый вид тактических учений по боестолкновению с вражескими кораблями. Несмотря на критику со стороны некоторых штабов, обвинявших его в нерешительности, Эбергард вскоре показал себя как один из самых компетентных русских флотоводцев Первой мировой войны. Защита Севастополя и будущее Черноморского флота были в руках Эбергарда.
Когда немецкие и турецкие боевые корабли направлялись к своей цели, Черноморский флот уже готовился к войне. Вечером 27 октября и весь следующий день Эбергард получал сообщения от торговых судов, что «Гёбен» в сопровождении нескольких менее крупных судов вышел в море. Все корабли Черноморского флота, за исключением нескольких минных заградителей, шедших в Евпаторию, и «Прута» — еще одного минного заградителя, который направлялся в Ялту, стояли на якоре в Севастополе. 28 октября в 17:30 Эбергард получил от главного штаба флота информацию, что, по сообщениям надежных источников, Турция «решила немедленно объявить войну». Полубригада оставшихся миноносцев была приведена в двухчасовую готовность к выходу в море, линкоры и крейсеры — в трехчасовую готовность, все остальные корабли — в десятичасовую готовность. Командующий флотом перешел на старый линкор «Георгий Победоносец». Загрузка угля на корабли, стоявшие в Севастопольской бухте, закончилась к 22:00
[958].
Первое боестолкновение в конфликте между Россией и Турцией произошло рано утром 29 октября в Одесской гавани, когда два турецких эсминца, «Муавенет» и «Гайрет», потопили русскую канонерскую лодку «Донец». Другая канонерка «Кубанец» была повреждена артиллерийским огнем, а миноносец «Бештау» загорелся. Эбергард, ждавший сведений о передвижении вражеских кораблей в своем штабе в Севастополе, узнал последние новости в 4:15 от парохода РОПиТ, дежурившего в Одессе. В течение часа штаб предупредил командование всех районов, портов и крепостей Черного моря, что началась война. Тем временем «Бреслау» уже приступил к действиям, заминировав Керченский пролив, а затем вместе с турецкой канонерской лодкой «Берк» обстрелял гавань Новороссийска, потопив четырнадцать пароходов и вызвав пожар на шестнадцати нефтяных танкерах. На Крымском полуострове турецкий легкий крейсер «Хамидие» обстрелял гавани Феодосии и Ялты на восточном побережье, потопив несколько торговых судов и причинив ущерб портам
[959].
А что же «Гёбен»? Сушон оставил свой флагман, который сопровождали два турецких минных заградителя, «Ташоз» и «Самсун», для главной атаки на Севастополь. В качестве упреждающей меры турецкий минный заградитель «Нулифер» под покровом темноты установил мины на подходе к главной базе Черноморского флота
[960]. Когда в первых лучах солнца главная ударная сила Сушона приблизилась к своей цели, русские уже находились в боевой готовности и были готовы сразиться с появившимися кораблями врага. Несмотря на некоторую неразбериху с приведением в готовность минных заграждений, которые защищали подходы к рейду Севастополя, Сушон уже лишился своего главного преимущества — внезапности. К предупреждению из Одессы прибавились сообщения от наблюдательных постов и пунктов связи на побережье Крыма, которые видели большой корабль с множеством орудийных башен. В 6:12 российские миноносцы идентифицировали судно как «Гёбен», который находился на расстоянии 35 кабельтовых (приблизительно 6,5 километра) от них и направлялся к Севастополю. Через шестнадцать минут (в 6:28) артиллерийские батареи северной стороны Севастополя и одна батарея южной стороны (№ 12) открыли огонь по судну. В общей сложности обстрел немецких кораблей вели сорок четыре орудия калибром от 152 до 280 мм
[961].
Двумя минутами позже «Гёбен» ответил на обстрел серией залпов из пяти орудий главного калибра. Первый залп лег недолетом перед батареей № 4, второй — у береговой черты, третий — перелетом за батареей, четвертый — еще большим перелетом, не причинив никакого вреда. Затем «Гёбен» увеличил дальность и обстрелял главную гавань и береговые сооружения. Ни один корабль не был потоплен, хотя один из залпов накрыл линкор «Пантелеймон». Русским повезло еще раз, когда следующий залп лег среди флотилии тральщиков, но ни один снаряд не попал в корабли. Черноморский флот заранее знал об атаке немцев, однако для жителей Севастополя обстрел стал неожиданностью — власти их не предупредили. Очевидцы рассказывали: «Внезапно… раздались орудийные выстрелы, задрожали стекла в окнах. Жители проснулись, никто не предполагал прибытия неприятеля, все в городе думали, что происходит просто-напросто учебная стрельба. Но вот выстрелы стали учащаться, удары из тяжелых орудий делались все сильнее и сильнее». Другой участник событий вспоминает: «Группы портовых рабочих, шедших на работу, испуганно и недоумевающе метались по набережной, женщины истерически взвизгивали и с ужасом в глазах бежали в разные стороны»
[962].
Несколько снарядов с «Гёбена» разорвались на берегу. Один попал в угольный склад, другой — в железнодорожную насыпь, повредив несколько вагонов, а третий взорвался на склоне горы над сухим доком, осыпав градом камней минный заградитель «Великий князь Алексей». Еще один снаряд разорвался на набережной Морского госпиталя перед венерической палатой, отчего пострадали пациенты, наблюдавшие за бомбардировкой. Двое беспечных зрителей были убиты, восемь тяжело ранены. Сообщалось, что один снаряд попал в школу, разрушив классную комнату. Дети не пострадали (предположительно потому, что обстрел произошел до начала занятий), но травмы получил учитель, живший при школе
[963].
