Однако масштабы красного террора 1920–1921 гг. в Крыму были беспрецедентными. Например, в Феодосии в ночь с 16 на 17 ноября 1920 г. на железнодорожной станции были без суда расстреляны около сотни раненых офицеров Виленского полка. Если рассматривать всю Россию, то наибольшее число убийств в период красного террора приходится на Крым, где погибли не менее пятнадцати тысяч, а по другим оценкам, до ста тысяч человек. Число жертв остается предметом дискуссии, но большинство специалистов сходятся на пятидесяти тысячах убитых
[1172]. Чекистские методы расправы были самыми разными, в зависимости от пристрастий местных активистов, у многих из которых наблюдались явные признаки психопатии. В Ялте белогвардейцам, членам их семей и подозреваемым в сочувствии привязывали к ногам камни, затем их убивали выстрелом в затылок, а тела сбрасывали в море. В Симферополе были казнены более двадцати тысяч человек; их тела сбросили в лесистые овраги в районе города, который называется Марьино, — на этом месте теперь водохранилище
[1173]. Точно так же поступали немцы при массовых убийствах евреев в Киеве и Симферополе во время Великой Отечественной войны. Независимо от времени этих расстрелов, в 1920–1921 или в 1941–1942 гг., а также от национальности или мотивов убийц это гнусные преступления против человечности.
По оценкам историков, в Севастополе (включая Балаклаву) были убиты «около тридцати тысяч человек». Один из очевидцев тех событий рассказывал, что ЧК начала вешать подозреваемых, и главные улицы Севастополя были «обильно украшены раскачивавшимися на ветру трупами»
[1174]. Особенной жестокостью во время массовых расправ в Севастополе и во всем Крыму отличалась член ЧК Розалия Залкинд, известная также под псевдонимом Землячка. Она была комиссаром 8-й и 13-й армий. В номере большевистской газеты «Красный Крым», вышедшем после падения Симферополя 13 ноября 1920 г., она писала о необходимости безжалостной борьбы против затаившейся змеи, о том, что нужно вымести белых «железной метлой»
[1175]. И она была не одна. Безжалостная Залкинд стала одним из трех членов Крымского революционного комитета (Крымревкома). В эту чрезвычайную тройку входили ее любовник, венгерский революционер Бела Кун, и Георгий Леонидович Пятаков, член революционного военного совета 6-й армии и близкий соратник Троцкого
[1176]. По поручению советского правительства эти убежденные коммунисты руководили кампанией против «контрреволюционеров» и «классовых врагов». Побуждаемые жестокой смесью честолюбия, ненависти и идеологии — а возможно, и садизма, — они слишком буквально восприняли слова Троцкого, что он «не приедет в Крым, пока там останется хоть один белогвардеец».
Задача уничтожения «врагов народа» привела к массовым арестам и казням по всему Крымскому полуострову. Неизбежная большевистская бюрократия помогала организовывать этот процесс. Еще 17 ноября 1920 г. был издан указ об обязательной регистрации всех жителей Крыма. От населения требовалось заполнить подробные анкеты, которые помогали выявлять подозреваемых в принадлежности к Белой армии или в симпатии к ней. Большевики, выполнявшие работу по подавлению призрака контрреволюции — поскольку надежного источника белой оппозиции просто не существовало, не говоря уже о возможности восстания, — были кровожадными, бескомпромиссными и искренними. Один из них говорил, что карающий меч красного террора должен пройтись по всему Крыму и очистить его от всех вешателей, поработителей и мучителей рабочего класса. В начале 1921 г. Землячка была награждена орденом Красного Знамени — за неустанную, беззаветную и энергичную организационную и политическую работу, которая помогла приблизить окончательную победу Красной армии
[1177]. Таковы были реалии молодого, но жестокого Советского государства, мотивируемого идеологией, которая оправдывала его действия в защиту пролетариата.
Однако весной 1921 г. стало очевидно, что разруха, вызванная красным террором, зашла слишком далеко. Страх перед солдатами Красной армии и правительственными чиновниками достиг таких масштабов, что подрывал все попытки возрождения местной экономики. В конечном итоге советское руководство остановило террор и распустило чрезвычайную тройку. Пользовавшаяся всеобщим уважением Землячка дожила до почтенного семидесятилетнего возраста и умерла естественной смертью в 1947 г. Бела Кун и Георгий Пятаков понесли заслуженное наказание. Оба были арестованы, осуждены и казнены во время сталинских чисток в конце 1930-х гг. по обвинению в предполагаемом заговоре против государства. Вопрос о том, стали ли негуманные методы красного террора одним из факторов успеха Красной армии во время Гражданской войны, остается предметом дискуссий. Но нет сомнений, что по окончании конфликта месть большевиков в таких областях, как Крым, была неоправданно жестокой, что характерно для гражданских войн.
КРЫМ И СЕВАСТОПОЛЬ В ПЕРИОД МЕЖДУ ВОЙНАМИ
После окончания Гражданской войны в России и кровавого послевоенного периода в экономической и общественной жизни Крыма и Севастополя царила полная разруха. Вскоре последовала природная катастрофа, усугубившая последствия конфликта и красного террора. Согласно переписи 1921 г., население Крыма составляло 719 531 человек — мужчин, женщин и детей
[1178]. Жесточайшая засуха 1921–1923 гг. привела к гибели ста тысяч жителей полуострова; еще пятьдесят тысяч уехали или пропали без вести. Таким образом, в 1923 г. население Крыма составляло 569 500 человек, уменьшившись на 21 %
[1179]. От голода и нужды страдали как горожане, так и жители сельской местности всех национальностей. В 1923 г. в Севастополе проживали 53 461 человек, причем диспропорция мужчин (29 325) и женщин (34 136), вне всякого сомнения, отражала недавние потери в двух войнах, Первой мировой и Гражданской
[1180].
