Как и во время неудачной кампании в Дарданеллах во время Первой мировой войны шестьдесят один год спустя, выявилась огромная разница между расчетами политиков и военными успехами. На стороне русских защитников Севастополя были крымская погода, зима и не в последнюю очередь удача. Ни рейд на Севастополь, ни война с Россией не закончились к Рождеству. Неопределенность целей и трудности в их достижении умножились после того, как союзники высадились на берег. Тем не менее британские и французские силы обладали рядом технических и тактических преимуществ над противником, которые до некоторой степени могли компенсировать отсутствие согласованной стратегии. Пароходы должны были помочь флоту союзников добиться превосходства на Черном море и поддерживать его, что обеспечивало надежные коммуникации и непрерывное снабжение войск. На поле боя новые ружья давали британским и французским пехотинцам значительное преимущество над их русскими противниками. Более того, как и в большинстве конфликтов, грань между успехом и неудачей была очень тонкой. Очень многое зависело от качества оценки обстановки и решения командира, и не в последнюю очередь от скоординированной работы штаба, советников и линий связи. Всего этого не хватало обеим противоборствующим сторонам.
Неудивительно, что самые известные британские рассказы о Крымской кампании, как той эпохи, так и современные, имеют тенденцию фокусироваться на успехах и страданиях британской армии до осады Севастополя. Вклад французов освещается слабо, и еще меньше внимания уделяется русской оценке событий
[381]. Экспедиция союзников в Крым представляется как череда героических сражений, а падение Севастополя — как неизбежное следствие достигнутого превосходства в силах. Успех омрачался прискорбными ошибками командования и управления, а также сопровождался ужасными страданиями и болезнями участников боев. И наоборот, мы обычно не встречаем анализа обстоятельств, с которыми столкнулось русское командование, доступных им вариантов выбора, возможностей, которые они использовали или упустили, и судьбы их храбрых солдат, которые отчаянно сражались и массово гибли, защищая свою страну
[382].
Как гласит знаменитый совет герцога Веллингтона, нужно «угадать, что там, за холмом»
[383]. С учетом неизбежной неопределенности войны, эта на первый взгляд поверхностная рекомендация оказывается необыкновенно проницательной. Веллингтон советовал оценить приближающееся сражение с точки зрения врага: проанализировать обстановку и возможные действия, смотря на них его глазами, а не только своими. Но по иронии судьбы доблестный лорд Раглан, который служил в штабе «железного герцога» во время Пиренейских войн и потерял правую руку, сражаясь рядом со своим командиром в битве при Ватерлоо, во время Крымской войны игнорировал знаменитое высказывание Веллингтона. Стоицизм при ранении при Ватерлоо и благородство завоевали ему огромное уважение в армии; не меньше впечатляли его интеллект и способности руководителя. К несчастью для Британии, Раглан не был вторым Веллингтоном, а его экспедиционные силы 1854–1855 гг. не могли сравниться с армией, участвовавшей в Пиренейских войнах. Тем не менее его смерть в Крыму от болезни искренне оплакивалась войсками.
И Раглан, и его французские коллеги не увидели ряд «прорех», образовавшихся в результате ошибок высшего командования российской армии. Поэтому они часто уступали инициативу русским. Более того, защитники Севастополя много раз непостижимым образом предугадывали намерения союзников и принимали соответствующие меры, чтобы обезопасить себя от действий противника. Никакие локальные успехи не спасли русских от поражения, однако они заставили союзников заплатить высокую — непомерно высокую — цену (кровью и материальными средствами) и в сражениях на открытой местности, и во время осады города. Союзники выиграли войну, но это была пиррова победа. За исключением Севастополя, все четыре главных сражения кампании — на Альме (20 сентября), Балаклавское (25 октября), Инкерманское (5 ноября 1854 г.) и на Черной речке (16 августа 1855 г.) — проходили на позициях, которые выбирали русские, уверенные в исходе битвы. Однако в каждом случае они не смогли добиться своих целей. Союзники, в свою очередь, не смогли развить свой успех. Неспособность обеих сторон одержать решающую победу на поле боя обрекла Севастополь почти на год ужасной осады — или героической, но заранее обреченной «обороны» с точки зрения русских.
Силу любой армии определяет подготовка ее командиров, независимо от качества личного состава. В этом отношении полезно рассмотреть и сравнить русский генералитет и генералитет союзников, а также основания, цели и результаты их главных решений. Между стратегией войны и тактикой, реализуемой на поле боя, находится оперативный уровень, который их связывает.
