Выдвинувшись из Севастополя в полдень по Саперной дороге, группа Федорова миновала Каменоломный овраг и незаметно для противника поднялась по северо-западному и северному склонам Снарядной горки. На правом (западном) фланге по Каменоломному оврагу наступала колонна поддержки из 700 морских пехотинцев. Приблизительно в 13:00 произошло первое столкновение с британскими пикетами (в основном 49-го полка) на Снарядной горке. Вместо того чтобы отойти, как им и предписывалось, пикеты стойко сопротивлялись значительно превосходящим силам противника. Это энергичное противодействие позволило выиграть время для 2-й дивизии, чтобы привести ее в боевую готовность и выдвинуть на позиции, но в то же время мешало артиллерии вести эффективную стрельбу. Де Лэйси Эванс, командовавший дивизией, не поддался искушению немедленно контратаковать на местности, которую выбрал противник. Вместо этого он послал вперед две роты, которые должны были прикрывать отход пикетов, пятившихся под напором численно превосходящих сил врага. Приблизительно в 14:15 британские артиллеристы и стрелки открыли ураганный огонь по русским на Снарядной высоте, а также по тем, кто пытался укрыться в Килен-балке. Тем временем русские морские пехотинцы в узком Каменоломном овраге были остановлены отважным отрядом из шестидесяти снайперов под командованием капитана Джеральда Гудлейка, который за свои энергичные действия получил Крест Виктории. На Снарядной горке Федоров получил тяжелое ранение, и после эвакуации командира боевой дух русских ослаб. В 14:45 был дан сигнал к отходу, и они начали отступать к Севастополю. В этот момент де Лэйси Эванс приказал трем батальонам (30, 41 и 95-му) преследовать русских и вытеснить их со Снарядной горки. Их наступление было остановлено артиллерийским огнем из Севастополя и кораблей на рейде
[561].
В этой вылазке русские потеряли около 270 человек; британцы могли быть довольны относительно небольшими потерями — двенадцать убитых и семьдесят два раненых. В целом результаты этого столкновения парадоксальны. Несмотря на кажущееся поражение русских, их разведка боем не только помогла получить массу полезных сведений о местности, но и, что еще важнее, позволила выяснить, как британцы защищают свой лагерь, тот факт, что он слабо защищен, и оценить время, которое требуется для подхода подкреплений. Союзники, которые должны были встревожиться и срочно приступить к укреплению своего открытого левого фланга, почти ничего не предпринимали. После успешного оборонительного боя 26 октября удовлетворение достигнутым и даже самодовольство вызвало ложное чувство безопасности, особенно в рядах британской армии. Но вскоре союзникам предстояла серьезная проверка в ходе, вероятно, самого ожесточенного сражения во всей Крымской кампании. Независимо от того, был ли Малый Инкерман изначально задуман как вылазка с целью просто потревожить британцев или как более серьезная разведка боем перед крупной операцией, в период затишья этот бой следовало внимательно изучить и спланировать контрмеры.
ИНКЕРМАНСКОЕ СРАЖЕНИЕ
Во время сражения на Альме союзники атаковали русских, которые занимали господствующие позиции; под Инкерманом ситуация была обратной. Но на этом всякие сравнения должны заканчиваться. На Альме русские были плохо подготовлены, но ждали наступления союзников и в течение нескольких часов наблюдали, как оно разворачивалось прямо под ними. В отличие от них для британцев под Инкерманом — несмотря на предупреждение Малого Инкермана — время, направление и силы наступающего противника оказались полной неожиданностью. План русских, который в конечном итоге прояснился, на первый взгляд был прост, но требовал от исполнителей тесной координации. При атаке на английские позиции без детального указания целей общий ход сражения зависел от своевременных действий четырех отдельных групп, две из которых должны были непосредственно атаковать незащищенные британские позиции под Инкерманом.
Первая атакующая группа под командованием генерал-лейтенанта Ф. И. Соймонова состояла из семи пехотных полков
[562] (приблизительно 19 тысяч человек) 10, 16 и 17-й дивизий, казачьей сотни, двух стрелковых рот, почти 300 саперов и тридцати восьми пушек. Эта группа разделялась на два эшелона. Первый, под командованием генерал-майора Вильбоа, должен был выйти из Севастополя и подняться на Снарядную горку в направлении на юго-восток, левее (севернее и восточнее) Килен-балки. Там ему предстояло соединиться со второй атакующей колонной из пяти полков
[563] 11-й и 17-й дивизий, с усилением из девяносто семи пушек; этой колонной численностью чуть меньше 16 тысяч человек командовал генерал-лейтенант П. Я. Павлов. Наступая с севера, его группа должна была переправиться через Черную речку у Инкерманского моста, а затем по Саперной дороге подняться на Инкерманские высоты по Георгиевской и Воловьей балкам, почтовому тракту и Каменоломному оврагу. После соединения групп Вильбоа и Павлова общее командование над ними переходило к генералу от инфантерии П. А. Данненбергу, командующему 4-м корпусом. Эти объединенные силы численностью приблизительно 35 тысяч человек затем должны были атаковать британские позиции, наступая на лагеря союзников с севера на юг. Данненберг оставил шесть батальонов (около четырех тысяч человек) и тридцать шесть пушек на Мекензиевых высотах, чтобы оборонять тыл и почтовый тракт на Бахчисарай.
Тем временем Чоргунский отряд численностью около 20 тысяч человек под номинальным командованием престарелого генерала от инфантерии князя П. Д. Горчакова, но состоящий преимущественно из 12-й дивизии Липранди (четыре полка), многочисленной кавалерии (пятьдесят два кавалерийских эскадрона и десять казачьих сотен) с поддержкой из восьмидесяти восьми пушек, должен был отвлечь британцев на Сапун-горе, не предпринимая серьезной атаки на позиции союзников. Четвертая, гораздо меньшая по численности группа из приблизительно пяти тысяч человек под командованием генерал-майора Н. Д. Тимофеева, с двенадцатью легкими пушками, должна была предпринять вылазку из Шестого бастиона Севастополя, чтобы вступить в бой и отвлечь французов, осаждавших город. В Севастополе оставались отдельные полки 10, 14 и 17-й дивизий, два батальона казаков и некоторые подразделения 13-й дивизии. Всего вместе с экипажами военных кораблей, обслуживавшими установленные в городе орудия, для защиты Севастополя были оставлены около 20 тысяч человек. Для предстоящей операции Меншиков не выделил главного резерва. Основные резервы, доступные в тот день, состояли преимущественно из четырех полков второго эшелона атакующей группы Соймонова, которыми командовал генерал-майор Жабокритский. Если не считать подразделений, охранявших дорогу на Бахчисарай, Меншиков сосредоточил для Инкерманской операции большую часть своих войск — 60 тысяч человек и 234 орудия
[564]. Возможно, у него не лежала душа к этой операции, но это был его последний шанс снять осаду Севастополя до наступления зимы. Император, очень надеявшийся на успех, лично не приехал наблюдать за атакой, но прислал двух своих младших сыновей, великих князей Михаила и Николая. Им поручалось проинспектировать войска и наблюдать за предстоящим наступлением — не только для того, чтобы поднять боевой дух русских, но и чтобы доложить встревоженному отцу об истинном положении дел в Крыму. Впоследствии они скептически отзывались о руководстве Меншикова. Неизвестно, какой эффект произвело присутствие великих князей на русскую армию, но оно стало поводом для «разрядки смехом» в британской прессе: лондонский журнал Punch высмеивал их, называя «русскими медвежатами». Однако медвежата вскоре показали свои зубы, и главным объектом их критики стал Меншиков.
