Книга Лучшее в нас. Почему насилия в мире стало меньше, страница 69. Автор книги Стивен Пинкер

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Лучшее в нас. Почему насилия в мире стало меньше»

Cтраница 69

По мере того как правительства постепенно становились менее деспотичными, философы искали принцип, который позволил бы свести государственное насилие до минимально необходимого. И начали они с изменения понятий. Вместо того чтобы принимать государство как данность, неотъемлемую часть общества или земное воплощение божественной власти, люди начали думать о нем как об инструменте — о технологии, изобретенной людьми, чтобы укрепить их общее благосостояние. Конечно, правительства никогда не создавались целенаправленно, они существовали задолго до письменной истории, так что такой подход требует значительных усилий воображения. Спиноза, Гоббс, Локк и Руссо, а позже Джефферсон, Гамильтон, Джеймс Мэдисон и Джон Адамс пытались представить, какова была жизнь в первобытные времена, и ставили мысленные эксперименты в поисках ответа на вопрос, каким образом группа рациональных агентов могла бы улучшить свою жизнь. Возникающие при этом институты определенно не имели бы ничего общего с теократиями или наследственными монархиями того времени. Трудно представить себе правдоподобную модель, в которой рациональные агенты в естественных условиях выбрали бы такое устройство общества, которое наделяло бы королей божественной властью типа «Государство — это я» или возводило на трон десятилетних наследников, рожденных в кровосмесительных браках. Вместо этого государство служило бы интересам тех, кем оно правит. Его власть «держать их всех в страхе», как формулировал Гоббс, была бы не лицензией на издевательства над гражданами ради собственных интересов, но только правом следить за выполнением общественного договора: «Человек должен согласиться, как и все остальные… отказаться от права на все вещи и довольствоваться такой степенью свободы по отношению к другим людям, которую он допустил бы у других людей по отношению к себе» [420].

Надо сказать, что сам Гоббс недостаточно глубоко продумал свою идею. Он воображал, что люди каким-то образом наделят полномочиями суверена или некий комитет раз и навсегда и с того момента власть будет представлять их интересы настолько безупречно, что у них никогда не будет повода в ней сомневаться. Но стоит только подумать о типичном американском конгрессмене или о члене британской королевской семьи (не говоря уже о генералиссимусах и комиссарах), чтобы увидеть, что это прямой путь к катастрофе. Левиафаны реального мира — человеческие существа, со всей алчностью и глупостью, какую можно ожидать от представителя Homo sapiens. А вот Локк понимал, что люди у власти подвергаются соблазну «сделать для себя исключение и не подчиняться созданным ими законам и использовать закон как при его создании, так и при его исполнении для своей личной выгоды; тем самым их интересы становятся отличными от интересов всего сообщества, противоречащими целям общества и правления» [421]. Он призывал к разделению законодательной и исполнительной ветвей власти и настаивал, что граждане сохраняют за собой право сбросить правительство, которое больше не выполняет своих обязательств.

Этот ход мысли был развит последователями Гоббса и Локка, которые в результате многолетних размышлений и дебатов выработали проект американской конституционной власти. Они были одержимы вопросом, как правящий корпус, состоящий из несовершенных людей, может сосредоточить в своих руках силу, достаточную для того, чтобы помешать гражданам губить друг друга и при этом не стать самым опасным хищником из всех [422]. Как писал Мэдисон, «будь люди ангелами, ни в каком правительстве не было бы нужды. Если бы людьми правили ангелы, ни в каком надзоре над правительством — внешнем или внутреннем — не было бы нужды» [423]. Поэтому идеал Локка — разделение властей — был воплощен в проекте нового правительства, ведь «честолюбию должно противостоять честолюбие» [424]. Результатом стало разделение исполнительной, законодательной и судебной ветвей власти, федеральная система, распределяющая власть между правительствами штатов и страны, а также регулярные выборы, цель которых — заставить правительство уделить некоторое внимание интересам граждан и передать власть мирным путем. И самое важное: чтобы обезопасить жизнь, свободу и стремление граждан страны к счастью, правительство должно было подписать программное заявление, ограничивающее его свободу действий, — «Билль о правах», очерчивающий границы, которые государство не имеет права преступить, применяя насилие против своих граждан.

Еще одной новинкой американской системы управления стало безусловное признание умиротворяющего эффекта игр с положительной суммой. Идеал мирной торговли был воплощен в Конституции: Пункт о регулировании торговли, Пункт об обязательной силе договоров и Пункт об изъятии не позволяют правительству слишком активно вмешиваться во взаимовыгодный обмен между гражданами [425].

Формы демократии, опробованные в XVIII столетии, можно сравнить с внедрением новой сложной технологии, так сказать, в бета-версии. Английский вариант демократии был похож на жидкий чай, французский полностью провалился, а в американском обнаружился дефект, лучше всего подмеченный рэпером и актером Айс-Ти в пародии на Томаса Джефферсона, читающего черновой вариант текста Конституции: «Дайте-ка взглянуть… свобода слова, свобода вероисповедания, свобода печати, можно иметь в собственности негров… Мне нравится!» Но важнейшим свойством ранних версий демократии была возможность апгрейдить новинку. Бета-версии не только создавали зоны, пусть и ограниченные, однако свободные от инквизиции, жестоких пыток и деспотической власти, но и содержали средства к собственному совершенствованию. Каким бы лицемерным ни выглядело тогда утверждение: «Мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди созданы равными», оно стало инструментом расширения прав, к которому оказалось возможным прибегнуть 87 лет спустя, чтобы отменить рабство, а еще 100 лет спустя — и другие формы расовой дискриминации. Идея демократии, однажды выпущенная в мир, со временем распространялась все шире и, как мы увидим, оказалась одной из величайших технологий снижения насилия с момента появления государства как такового.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация